Петр Катериничев - Беглый огонь

Машина замерла колесами вверх.

Очнувшись, услышал осторожные шаги по щебенке. Девушка лежала, привалившись ко мне; на виске ее пульсировала жилка, я облегченно выдохнул: жива. Удар в основание носа столь болезненен, что Настя потеряла сознание от шока.

Шаги приближались. Одним движением вынул из-под куртки девушки двенадцатизарядный «ПММ»; пистолет был на боевом взводе, мне осталось лишь сбросить флажок предохранителя, что я и сделал. Те, что приближались, шли молча.

Замерев и прикинувшись беспомощной ветошью, я ждал.

— Странно, что у них бензобак не рванул, — произнес один.

— Дебил, бензобаки легко взрываются только в киношках: там каскадеры стараются.

— Боря велел замочить этого шустрика, — снова подал голос первый. — Польем бензином и запалим?

— Погоди. Загляну: может, он вместе с девкой уже того… Да и на девку указаний не было — пусть живет. Да и что ведено: все сделать по уму, технически, чтобы комар носа не подточил.

— Ну а я про что? Полыхнет, и — гори оно огнем! Тебе чего, горючего жалко?

У нас в багажнике еще две канистры, запас.

— Дебил. Девка откуда? Из РУБОПа. Факт? Факт. Свои, если она сгорит начисто, землю рыть будут? Будут. А если мы на месте ДТП пионерский костер учиним, они что, в несчастный случай поверят? Фигу.

— Да им нас сроду не сыскать!

— Сыскать не сыскать… Ведено все сделать путем, мы и сделаем. — Башмаки терли щебенку уже у самой машины. — Ты покуда все ж крышечку у бензобака-то отвинти: одно дело — кострище от нашей канистры, и совсем другое — свой бензобак. Это всякий мог забыть прикрутить, вот она и полыхнула…

— Да нет здесь никакой крышечки…

Я замер. «Велено сделать все путем». Ве-ле-но. Тепло. Самое лучшее в нынешней ситуации — стереть напарника, что поглупее, а этого рассудительного хорошенько прокачать на предмет: «Кем ведено?» Тут даже не нужно засовывать ему в задницу раскаленный прут: перспективы оказаться в руках бравых рядовых из РУБОПа после того, как мужичок едва не угробил красавицу лейтенанта, будет вполне довольно, чтобы направить его воображение в правильное русло. И ответ на свой вопрос я бы непременно получил. Вот только… Как бы тепло не превратилось в горячо: сколько пареньков осталось в джипе — неведомо.

Пряча ствол под полой стильного крутовского пиджака, направил его в сторону двери и, прикрыв веки, состроил на лице гримаску типа «дебил в отключке».

И вовремя. Квадратная рожа рассудительного нарисовалась прямо напротив: мужик не поленился встать на четвереньки и заглянуть в салон.

— Ну че там? — спросил его напарник.

— В отрубе. Но живой. А вот девка, кажись, приложилась насмерть. Все стекло в кровище.

— Может, к боссу этого живчика отволокем? Квадратномордый задумался на минуту:

— Приказа не было.

— Да прекрати, Гусь, мести пургу. Нужно будет боссу его на кладбище переправить, переправим, не поленимся. А так, глядишь, нам еще и премия выйдет.

— Молодой ты, Куня, вот и прыткий. План перевыполнить захотел? Считай, что уже: девка, похоже, Богу душу отдала. А вообще… Ты прав: кончить никогда не поздно.

Рассудительный дернул дверцу так, что авто качнулось; может, он этаким образом бибику и на колеса поставит? Силушкой его родители не обидели, а вот умишком… Я сгруппировался, готовый оттолкнуться ногами и вывалиться наружу; пулю в лобешник этому квадратномордому философу я не закатал только потому, что изнутри мне дверцу не открыть, а пока буду выбираться через покрошенное переднее, его напарник откажется от перевыполнения плана-конспекта и успокоит меня навсегда: пулей, ножом, колом — вот это мне будет уже без разницы.

— Не, не идет, сука. Дай-ка мне палку, что ли… «Палкой» оказался маленький ломик-фомка; рассудительный легко поддел дверцу, она распахнулась; одной рукой он захватил меня за шиворот, дернул на себя; я помог, оттолкнувшись ногами, обхватил здоровяка правой за могучую выю, а левую с зажатым в ней стволом воткнул чуть не по локоть в рыхлый живот и нажал на спуск.

Выстрел гавкнул глухо и утробно, глаза рассудительного расширились от удивления и боли — пуля пробила печень, и мужик завалился на бок; его правая рука продолжала смертной хваткой держать отворот моего пиджака: не иначе борец-разрядник. Был.

— Гусь, что там у тебя опять…

Куню выстрел не встревожил хотя бы потому, что он совсем не был похожим на выстрел; подумаешь, после скрежета открываемой ломиком дверцы просто какой-то хлопок, похожий на звук лопнувшей покрышки; Куня вышел из-за машины, сонное, круглое личико его мигом преобразилось, едва он напоролся на мой взгляд; боевик поднял зажатый в руке короткий дробовик… Я выстрелил трижды: две пули попали в грудь, бросив парня назад, третья угодила в голову, прекратив мучения.