Петр Катериничев - Время барса

Агрегат и вправду был старенький: богатые потому и богаты, что тратят деньги только на себя.

И тут навязчивая мысль занудила тоскливой мухой: а что она, собственно, здесь делает? И что собирается делать? Але вдруг стало очевидно: она не героиня и бросаться под танк, называемый «Лир», ей совершенно не хочется! И к чему она только полезла к милейшему доктору с вопросами? Дура! Как любят повторять англичане, любопытство губит кота! А кошку-и подавно. Особенно гуляющую сама по себе, вот как она сейчас. И еще Аля вдруг поняла: да, там, на юге, все было жутко, но много проще: рядом был сильный, отважный, незаурядный мужчина, который и принимал решения. И нес за них ответственность. А значит, и за нее, Алю. Если бы, если бы Маэстро остался жив… Если бы рядом был Олег…

Что ей сейчас делать? Ведь, судя по всему, корпорация сама по себе занята вполне легальным и уважаемым бизнесом, а то, что в недрах ее, точно заноза, торчит мирным таким Иван Иванычем или Петром Петровичем некий Лир — лорд, пэр и эсквайр, как и Маэстро, большой любитель и знаток Шекспира, — знают только посвященные. И приставать с глупыми расспросами к встречным-поперечным — это нарваться как раз на такого. Что будет дальше — даже представлять не хочется.

Если Глостер был у Лира любимый ученик, то каков сам учитель?

Аля зябко передернула плечиками. Нет, сегодня она ни к какому действию просто не готова. А вот что будет самым умным — это подружиться поближе с доктором Викентием Ефимычем. Человек он порядочный, к ней сразу задышал неровно, так почему бы и не захаживать к эскулапу на чашку чаю и мензурку коньячку? Да и знает он что-то о Лире — вон как смешался разом, папироской поперхнулся… К тому же у радушного доктора-жизнелюба, судя по всему, что ни день, то посиделки.

А значит, из отделов люди подтягиваются, о том о сем калякают, к ней привыкнут, стесняться перестанут, глядишь, все и само собой узнается. Это — мысль. Первая здравая за весь длинный сегодняшний день. До этого были лишь ахи и охи. Не считая стрельбы.

Ободренная принятым решением, Аля подошла к столику, плеснула себе в склянку янтарного напитка, выпила для куражу — а ну, доктор, даром что в годах, все истолкует просто и однозначно и, попользовав инфарктника, почувствует кураж с подъемом и полезет прямо сейчас обниматься? Хороша она будет: ма-а-асковская ба-а-арышня со стволом под мышкой! Нет, чтобы с доктором все получилось, как надо, нужно быть чуть хмельной и немного дурочкой. Самую малость. Вот как сейчас.

Не успела Аля вернуться за селекторный столик, как дверь медпункта распахнулась и вошли двое. «Из охраны», — это была первая мысль при виде двух крепких серьезных молодых людей. И еще — они были одинаковые. Нет, конечно, разные, но выражение лиц и молчаливо-размеренная манера держаться делали их похожими.

— Врач? — коротко спросил один, пегий по масти, а в остальном бесцветный, как выцветшая штора.

— Нет, Викентий Ефимович на вызове, инфаркт, и вся бригада там, но я сейчас позвоню, или позвоните сами… — затараторила было Аля, но «близнецы» переглянулись, пегий, он был явно старшим, оборвал девушку:

— Ты кто?

— С-сестра, — чуть запнувшись, произнесла Аля и добавила для убедительности:

— Процедурная.

— Собирайся. Пойдешь с нами, процедурная. — Старший помолчал, помутнел глазами, словно на месте Али было что-то не совсем ему приятное, закончил:

— Быстро.

— Нет, я не могу… — Аля заметалась взглядом, не зная, что делать: из процедур она умела делать лишь две: ставить градусник и кормить малиновым вареньем. — Викентий Ефимович сейчас…

— Твоя сумка? — поднимая с кушетки кофр с красным Креслом и проигнорировав ее лепет, спросил другой. Был он белесый, невыразительный и какой-то потертый, словно пиджак из секонд-хэнд. Присмотревшись, Аля заметила, что он по возрасту старше напарника; в интонации его слышался едва ощутимый акцент, и Аля для себя тут же окрестила его прибалтом.

— Моя, — автоматически кивнула Аля.

— Возьми. Пошли.

— Но Викентий Ефимович…

— Достала ты уже со своим Викентием! Мы из блока "С", уразумела?

Аля только кивнула: судя по их тону, блок "С" был здесь чем-то особенным.

— Тогда — пошевеливайся!

По коридору они двинулись цугом: впереди пегий, Аля посередине, прибалт — замыкающим. И пошли они почему-то не в холл, а в самый конец коридора; там пегий просунул в прикрытую щитком скважинку желтый бронзовый ключ с мудреной сейфовой бородкой, повернул, провел через щель приемника магнитной карточкой, похожей на кредитку, и сезам открылся. Пол лифта был устелен ковром, стены — сплошь зеркальные. Поднимались в полном безмолвии, даже трос не скрипел; о том, что лифт пошел вверх, Аля догадалась лишь по тому, как упало, словно в омут, сердце.