Андрей Молчанов - Главное управление

На меня накатила тоска. По сути, свою деловую дружбу мне предлагал негодяй и ворюга. Бесстыдно и нагло. Но предлагал потому, что за ним стояла устоявшаяся Система. Огосударствленная, набравшая непреклонную силу. Противоречить ей было бессмысленно, тем более в Есине она нуждалась. И нуждалась во мне как в партнере Есина. И может, по ее настоянию и пошел он ко мне за примирением. А значит, отказ мой от примирения будет мне приговором… Пускай и отсроченным. Коли уж Коромыслова обломали, со мной обойдутся без реверансов…

– Про Совет слышал? – спросил я.

– Дурь и головная боль, – откликнулся он. – Сочувствую. Уже готов приказ. Ты в нем куратор.

– И чего делать? Там прослеживается мотив дублирования функций Абрикосова.

– Да плюнь ты на все, – отмахнулся он. – Найдешь энтузиастов, они все разрулят. Все это не деньги, милостыня. Гроши на латание дыр, на близкие цели. Я с Абрикосовым в свое время наносился, как курица с яйцом. А теперь сдаю его новому заму по тылу – и слава богу! Дружите! Пусть пересчитывают свои медяки, делят их трясущимися ручонками, мы им тоже подбросим, чтобы не укорили в жадности… Все эти фонды, советы – дымовая завеса. А вот за ней – все дела.

– И чего мы раньше рога в рога упирались? Одной жопы ягодицы…

– Я рад, что встретил такое понимание с твоей стороны, Юра…

– Это называется диалектикой, Саша. И если насчет понимания, то – пониманием логики ее развития.

– По рюмахе? – предложил он.

Я взглянул на часы. Сказал:

– Успеется. В пять часов нам официально представляют нового первого зама и зама по тылу. Чего дышать перегаром на начальство? Тем более потом все равно грядет пьянка. В столовке, в генеральском закутке с обеда готовят стол…

– Да? А меня не приглашали, – удивился он.

– Меня тоже, – сказал я. – Но куда они без нас денутся?

– А вот это, – качнул он пальцем, – даже не обсуждается. Пистолет без патронов и спускового крючка – металлолом…

И нас, естественно, пригласили. Сначала на скомканное торжество ознакомления с замами, а после на скромный банкет в честь занятия ими надлежащих позиций.

Тыловик Филиппенко, крепкий, низкорослый брюнет с курчавой шевелюрой, хитрыми бегающими глазками и румяным широким лицом, походил на купчика средней руки, отмеченного, однако, изрядным апломбом. Произнес тост за процветание конторы, уверил собравшихся в укреплении ее твердого хозяйственного фундамента. За этим типом угадывалась основательность матерого куркуля и жесткого погонялы. Этот, как я понял, себя проявит и маячившего за его спиной верзилу Абрикосова, влюбленно на него взиравшего, будет держать за холку бульдожьей хваткой. И несмотря на ущербную должность завхоза, выбьется в фигуры значительные.

А вот первый зам Шлюпин, недавно произведенный в генерал-майоры, внешнее впечатление производил кисловатое. Сухая желчная рожа, глаза невыразительные и тусклые, как у дохлой селедки, сутулый, мрачный, низкорослый и хлипкий. Согбенно и молча сидевший за столом и неотрывно записывающий что-то в блокнот, он напоминал нахохлившегося угрюмого воробья, стриженного под бобрик. Опасный тип! Наверняка с болезненным осознанием своей неказистости, а потому – с наполеоновским комплексом. Этот, чувствуется, со службы не будет вылезать сутками и требовать того же от остальных. Да и чем ему еще заняться? Таких в упор не замечают дамы, носи они и погоны с четырьмя большими звездами. Вот ведь несчастный! Выбейся он, к примеру, в министры, так бы и пропадал в своем кабинете. И к шлюхам не поехать, и секретарша по доброй воле не сподобится… Кто его, интересно, обслуживает? Жена его, наверное, под стать ему, а значит, несчастен он вдвойне. Если, конечно, не утрачены им эстетические критерии.

И чего такого зама присмотрел себе Коромыслов – живой и веселый, любитель застолий, рыбалки и, думается, опытный бабоукладчик, ибо, уловив его взгляд на пришедшую с документами симпатичную девочку из бухгалтерии, я понял, что за ее карьеру отныне беспокоиться не стоит.

Словно уяснив мои мысли, Есин шепнул мне на ухо:

– Во, взял себе Федорович динозавра… Этот не упустит ни одной мелочи. Говорят, читая документы, правит запятые и орфографию. На рабочем месте в восемь часов утра. У него по расписанию даже насчет пописать. И носки пронумерованы: левый и правый. А в гараже личном – паркет и обои, шофера вчера трепались, мне мой отстучал… Такой воробья в чистом поле загоняет.

Пьянка прошла вымученно и скучно.