Михаил Зайцев - Час тигра

Поединок с болью я проиграл. Я проигрывал его раунд за раундом, проваливаясь в небытие с каждым разом все глубже и глубже...

И я перестал бороться...

И я удивился, когда услышал голоса...

И глаза мои, как я думал, закрывшиеся навсегда, открылись...

И я увидел розовое пятно...

И розовое пятно обрело очертания...

И я узнал Корейца...

Я открыл глаза. За окном, за шторами, занимался рассвет, электронные часы на прикроватной тумбочке подмигивали двоеточием секунд между цифрой «четыре» и двумя пятерками. Пора вставать. Мне пора, а Клара пускай еще поспит.

Как можно осторожней я переложил женскую головку со своего плеча на подушку, сел тихонечко, точнее – попытался перейти из положения лежа в позицию сидя как можно тише, но, увы, капризная панцирная кровать, сволочь казенная, мерзко заскрипела фальцетом, чтоб у нее все пружины ржавчина съела!

– Ты куда?.. – проснулась Клара, приподнялась на локотке.

– Спи, – я погладил здоровой рукой растрепанные волосы женщины, – еще нет и пяти, спи, а мне пора на свидание.

– На свидание? – Локоток устал держать стройное тело, затылок любимой смял наволочку, губы улыбнулись. – А ну-ка признавайся, коварный, как зовут разлучницу? Ну?

– Слабохарактерность, – признался я чистосердечно. – Гусар попросил о встрече в пять тридцать, и я, мягкотелый, не смог ему отказать.

– У тебя свидание с мужчиной? – озорно сверкнули красивые глаза из-под густых ресниц.

– О мадам! – Моя рука прекратила гладить пух ее волос. – О, какая же вы испорченная, право! – Я скорчил обиженную физиономию. – Как же вам не стыдно. – Я встал и похромал к двери. – Ну ладно б еще обо мне вообразить этакую гадость, но подозревать в содомии капитана Гусарова... Ужас!

Я вышел из спальни, прикрыл за собой дверь, и шутовское выражение исчезло с моего нового лица, с лица, к которому я все никак не привыкну. Клара в последнее время стала чаще улыбаться и балагурить, и мне ей вторить да подыгрывать все труднее и труднее. Она уверовала, что все напасти в прошлом, я же в этом совсем не уверен. Само собой, я рад ее улыбкам и озорным чертикам в красивых глазах, но...

Открылась дверь детской, в коридор выглянула Машенька, и пришлось срочно загонять мрачные мысли в подкорку. Прикидываться оптимистом перед ребенком гораздо сложнее, чем перед взрослым.

– Привет, егоза! – Я подмигнул задорно Машеньке и, спохватившись, спрятал правое предплечье, заканчивающееся культей, за спину. – Привет! – помахал девочке пальцами левой, целой, так сказать, руки. – Не спится, егоза? Или пи-пи захотелось?

– Я к маме хотю, – Машенька покосилась на дверь у меня за спиной. – Мозна?

– "Мозна", – передразниваю Машеньку, – если осторожно.

Игру в дразнилки с подмигиванием Машенька, как всегда, не приняла, босые пяточки деловито затопали по полу, дверь в нашу с Кларой спальню скрипнула баском, открываясь, и залаяла тенорком, возвращаясь в исходное закрытое положение.

Машенька отвлекла меня от одних мрачных мыслей и спровоцировала другие, не менее тревожные. Ничегошеньки, черт побери, у нас с Машенькой не получается в смысле контакта. Дичится меня ребятенок, стесняется, как бы я ни старался, чего бы ни делал. О великий Будда, за что мне это испытание? За что эти взгляды детских грустных глаз?

Из спальни послышались тихие женский и детский голоса, я вздохнул тяжко, тряхнул головой и поковылял дальше, в ванную.

Надо бы поменять лампочку в ванной комнате, а то освещение будто в морге. В тусклом зеркале над раковиной лицо, которое мне не симпатично. Пластические хирурги пытались зачем-то сделать из меня красавца, а получился урод. Впрочем, может быть, я возвожу на медиков напраслину. Свой фейс до операции я не видел, и морду мою, пострадавшую от взрыва гранаты, никто, конечно, не фотографировал, а сам-то я в упор не помню, как конкретно пострадала личина в финале разборок на ристалище берсеркеров. В памяти осталась только боль. И лицо Корейца. И еще помню, как я очнулся неожиданно для эскулапов на хирургическом конвейере, как увидел изжеванную, окровавленную кисть своей правой руки в эмалированной ванночке, услышал строгий голос: «Ногу оперируем, ногу! Мордой займемся в последнюю очередь...»

Блин! Новых бритвенных станочков, оказывается, больше ни одного, а эти, что теснятся в стаканчике на полочке под зеркалом, я уже использовал каждый раз по дцать, хоть они называются разовыми. На фиг, не буду сегодня бриться. Воспользуюсь услугами совмещенного санузла по-быстрому, сэкономлю лишнюю минуту.