Михаил Зайцев - Час тигра

Я зевнул, дремота приятно щекотала веки, но заботы уходящей ночи никак не хотели улетучиваться в водоворот вечности, и я в который раз прокручивал в голове магнитофонную ленту разговоров вкупе с сопровождающими ее видеофрагментами. В мозгу застряло стоп-кадром неподражаемо-обиженное выражение морды лица господина Акулова, когда Элеонора жестким, не терпящим препирательств тоном велела вернувшемуся в свои покои Сергею Дмитричу снова убираться вон из директорского кабинета. Запомнилось невозмутимое чело Ли, когда Элеонора, выдворив Акулова, кивнула китайцу и произнесла печально: «Сегодня, вариант икс». Остались в памяти длинные телефонные переговоры превратившейся из девушки в женщину Элеоноры с продавцами «эликсира Тора». Торопливость до того обстоятельной покупательницы скорее обрадовала продавцов, чем насторожила, однако возникла проблема – на приготовление достаточного количества вакцины необходимо время. Элеонора якобы пошла на компромисс, заявила: дескать, согласна, чтоб тестированию подверглась всего одна пара бойцов, следовательно, хватит и одной дозы. На том и порешили. Продавцы обещали перезвонить в ближайшее время, наша троица обговорила детали предстоящей акции, каковые возможно было обговорить, и Элеонора вернула в кабинет скучающего где-то в закутках фитнес-клуба Акулова. Мрачной Акуле женщина повелела подать кофе, очень крепкий, и закусок посытнее, а также найти одежду для Бультерьера, дословно: «Что-нибудь подобающее из шмотья для Бульки Семки». Из «подобающего» нашелся только шерстяной свитерок фирмы «Найк» да пара белых теплых носков для теннисистов. Я примерял обновки под понимающим взглядом Акулова. «Приручила тебя, дурака, дамочка, – говорили его сальные глазки. – Ножки врозь, и вот ты уже Булька Семка. Завидую...» Едва я успел насладиться свежестью носков, крепостью кофе и вкусом свежей ветчины «со слезой» на ломтиках мягкого хлеба, «дз-з-з» – заверещал мобильник мэм Элеоноры: от продавцов поступили инструкции относительно Тверской и джипа.

Допустим, вы решили поспать, а вам мешают голоса и образы прошедшего дня, плавно перешедшего в ночь. Не сопротивляйтесь, позвольте голосам высказаться, полюбуйтесь образами минувшего и сами не заметите, как заснете...

...Проснулся я от толчка. Колеса съехали с ровного шоссе, толкнули резиной кочку, она, горбатая, ответила адекватно и разбудила лежебоку на задних сиденьях. Я выглянул в окошко. Справа и слева темнеет лес. Природа, черт побери.

– Где мы? – спросил я, смяв лицо ладошкой, придушив зевок в пересохшей утробе горла.

Ли молча повернулся ко мне узкоглазой физиономией, передал мне карту. Детский пальчик китайца ткнул в точку, соответствующую нашему местонахождению. В салоне темно, я поднес ближе к слезящимся после сна глазам сложенную вчетверо карту-простыню Московской области, и, честное слово, сонливость как рукой сняло.

Надо же – я знаю, где мы находимся! Я знаю это место, этот поворот с объезженного шоссе на разбитую бетонку! Когда ж это было? Году в девяносто третьем, кажется. Мы с друзьями приезжали сюда, именно сюда, за грибами. Хорошее было время, а я, дурак, не ценил, помнится, все ныл, жаловался дружкам-подружхам на безденежность. Да, с деньгами у меня тогда было хреново, но я имел целую роту друзей-знакомых, а сегодня я один. Сегодня знаться со мной опасно. Я, как прокаженный, нужен лишь Корейцу в его, образно говоря, лепрозорий. Еще я нужен Кларе, уверен, что нужен, но... Но и наркоману, к примеру, нужны наркотики, однако лучше для всех, ежели наркоман в слезах да в соплях передюжит ломку и избавится от зависимости... Впрочем, довольно лирики. Джип впереди подмигнул двумя красными огоньками, скоро свернем, после еще, и все, приехали.

Насколько хватает глаз, к обледеневшей бетонке вплотную подступают деревья, как часовые в белых саванах, будто специально выстроились по стойке «смирно» проводить меня в последний путь. В начале девяностых, помнится, деревья вдоль дороги были ниже, а когда-то лес отступал от трассы метров на десять. Прошли годы, лес осмелел и приблизился.

Дорогу, по которой мы едем, проложили давно, в ту пору, когда страна развитого социализма, не скупясь, покоряла природу и возводила в окрестностях больших городов промышленные гиганты. К месту грандиозной стройки одного из таких гигантов индустрии и течет через заповедный лес серая, а сейчас белая бетонная лента.

Гигант так и не достроили, но дорога осталась. Никому не нужная, кроме разве что моторизованных грибников, магистраль стала безразлична государству, как линия судьбы пенсионера – Героя Соцтруда.