Михаил Зайцев - Час дракона

– Господа, – сказал Папа. – Как вы можете убедиться, маленькое недоразумение в моей епархии улажено, и все наши предварительные договоренности остаются в силе. Не так ли?

Гости чинно закивали головами.

– Теперь я понимаю, – продолжил Папа, – почему некоторые из вас притормаживали отдельные совместные проекты. Я подтверждаю, что не претендую на чужие зоны влияния и объекты денежных инвестиций, но в совместном бизнесе остаюсь крайне заинтересован.

– Я готов продолжить переговоры, – кивнул еще раз блондин.

– Были сомнения, не скрою, но ты их развеял. Будем работать! – улыбнулся толстяк.

– Нет вопросов, – констатировал грузин.

– А вот у меня, любезный, есть к тебе пара вопросов. – Голос Папы сделался жестким. Глазки прищурились. – Твои мальчики сегодня днем приковали меня наручниками к батарее! Что хавальник разинул? Удивлен?

Это был снова знакомый мне Папа. Физически слабый человечек с глазами младшего научного сотрудника и лексикой мелкого хулигана.

Грузин вопросительно вскинул брови, хотел что-то сказать, но Папа остановки его красноречивым жестом и громко распорядился:

– Введите.

Служебная дверь рядом с камином отворилась, и два дюжих амбала ввели в зал человека со скованными наручниками руками и черным мешком на голове.

Папа махнул рукой, мешок с головы пленника был тут же снят. Я узнал его сразу. Это был Дирижер. Служба розыска и доставки Папиных обидчиков работала с завидной оперативностью.

Дирижер прищурился, яркий свет после полной темноты на мгновение его ослепил. На распухшее переносице у Дирижера красовалась белая полоска пластыря – памятка о моем «стальном кулаке».

Проморгавшись, Дирижер затравленно огляделся по сторонам. Увидел голову Мурзика на подносе, дернулся всем телом.

– На меня смотри, сволочь! – громко окликнул пленника Папа. – Узнаешь меня?

Дирижер его не узнал, зато он узнал меня. В глазах у Дирижера вспыхнул и сразу же погас злой огонек.

– Я в курсе сегодняшнего инцидента, – спокойно сказал грузин, – верните моего человека, и я его примерно накажу. Хотя в чем его вина? Вы же, господа, не представились, он же не знал, с кем имеет дело.

Папа многозначительно взглянул в лицо Самсону. Телохранитель понятливо наклонил голову, встал со своего места, подошел к Дирижеру.

Самсон сильно уварил пленника локтем в живот. Дирижер повис на руках амбалов-конвоиров, Самсон поймал ладонями его поникшую голову и резко повернул. Шейные позвонки громко хрустнули. Дирижер конвульсивно дернулся и затих, обвис мешкам. Он был мертв.

– Не слишком ли много ты на себя берешь, генацвале? – Грузин остался холоден и невозмутим. – Насколько я знаю, кое-кто из друзей покойного Мурзика еще гуляет по Москве…

– Пугаешь? – ухмыльнулся Папа.

– Предупреждаю!

– Хватит собачиться! – вступил в разговор толстяк. – Ничего страшного не произошло. Попал человек в переделку, выпутался из нее и спускает пары. С каждым может случиться. Подумаешь, мочканул баклана, делов-то на пять копеек…

– Я ухожу. – Грузин встал, отодвинул кресло-стул. – Надеюсь, меня выпустят?

– Иди, – разрешил Папа. – И если встретишь друзей Мурзика, передавай привет.

Грузин молча покинул зал. Он уходил, гордо выпрямив спину, подчеркнуто не спеша. Когда за ним закрылись тяжелые двери, слово взял молодой блондин:

– Зря вы так. Гиви хоть и вырос в Москве, но имеет прочные завязки с черными. Сила за ним стоит немалая. Из-за пустяковой случайности начинать войну, по-моему, неразумно.

– Тоже мне сила! – фыркнул Папа. – Гиви на меня давно наезжает, и мальчики его гуляют по моей земле как хозяева. Думаете, выходка Мурзика меня подкосила? Думаете, я ослаб? Что, опять станете тянуть кота за хвост, пережидать?

– Нет! – твердо сказал толстяк, будто гвоздь вбил. – Слово не воробей. Я сказал, что имею с тобой дело, и точка. Завтра с утра присылай юриста, подпишем бумаги.

– Присоединяюсь, – улыбнулся блондин. – Ваши с Гиви разборки – ваши дела. Наши общие замазки – наши дела. 0'кей? Имею только один вопрос. Можно?

– Слушаю, – напрягся Папа.

– Жрать нам сегодня здесь дадут или как?

Папа с толстяком заржали в две глотки. Вокруг мгновенно закружились, замелькали слуги и служки. Труп Дирижера и голову Мурзика поспешно убрали, прикатили столик с горячим. Потчевали отменной парной телятиной, которую было предложено запивать легким красным вином. Гости и хозяин усердно жевали и пили, не забывая вести непринужденную беседу.