Михаил Зайцев - Час дракона

Бегу вниз, тяну за собой проволоку.

– Эй, вы там! Чего притихли?

Кричат снизу. Гулкое эхо многократно прогоняет слово «притихли» по многоступенчатым пролетам.

Я уже в коридоре второго этажа, возле лестницы. Дергаю проволоку. На четвертом застрекотал автомат.

Резерв устремился на звук стрельбы. Грохот каблуков по ступеням, лязгание затворов.

Снимаю с плеча «Калашников», щелкаю предохранителем. Иваны табуном проносятся мимо меня, притаившегося в коридоре второго этажа, возле лестницы. Пролетом выше срабатывает «растяжка».

Взрыв!

Выскакиваю на оперативный простор. Кладу длинными очередями отставших и чудом уцелевших охранников. На ходу сменив магазин, врываюсь на первый этаж. Противник празднует труса. Стреляю в спины улепетывающих со всех ног Иванов и снова вверх по лестнице.

Минус тридцать два.

Второй этаж, крайний по коридору номер. Раскуроченная пулями дверь, выбитое стекло. Прыгаю с разбега в окно. Сальто в воздухе, приземляюсь на ноги, кувырок – и, мелко перебирая ногами, вперед, влево, к темной массе деревьев.

Замираю за широким стволом векового дуба, осторожно выглядываю.

Ушел чисто. Оцепление, как я и предполагал, выставлено, но быкам далеко до профессиональных военных. Сбились в кучки, мечутся вокруг санатория. Инициативу проявляют.

Человек десять обступили центральный вход. Еще десяток бегут к парадному крыльцу с другой стороны здания, сейчас повернут за угол. Мне хорошо видно, я затаился чуть наискосок от торца.

Перевожу автомат на одиночные выстрелы. Прицеливаюсь в голову одного из Иванов возле центрального входа. Стреляю. Иван падает, его недалекие друзья трусливо приседают, автоматы вскинуты, готовые к бою, и нервы на пределе.

Тут они видят темные силуэты, появившиеся из-за угла, – и, естественно, находится кретин, нажимающий на курок.

Короткая перестрелка. Свои стреляют в своих.

Пользуясь моментом, перебежками огибаю санаторий.

Пожар в дальнем крыле разгорелся нешуточный. Половина здания в огне.

Меня интересует другая половина, а именно – котельная, вход в которую я приметил во время дневных кроссов.

Перепрыгиваю пологую горку угля, ползком добираюсь до порога. Котельная пуста. С момента взрыва в кабинете Пал Палыча прошло буквально не более тридцати минут. Именно полчаса назад кочегар плюнул на свои обязанности. Топка остыть еще не успела. В углу, на угольной куче – трупы в белых адидасовских костюмах. Мои недавние приятели. Из топки смердит горелым мясом. Ужасно противно. Хочется поскорее наверх, на воздух.

Метаю последнюю гранату в жерло печи, кольцо не срываю. Поджарится, сама рванет.

Прощаюсь с гостеприимной котельной. Десять секунд – и я вновь возле облюбованного дубового ствола.

Любуюсь сценой выяснения отношений между быками. Пока опомнились, что палят по своим, положили четверых. Плюс мой провокационный выстрел – итого минус тридцать семь.

Восьмой орет громче всех. Пробует, бедолага, восстановить дисциплину.

Никакого оцепления уже нет. Кажется, все, кто еще жив, столпились у центрального входа. Быки дерут горло, пытаясь решить две извечные российские проблемы: «кто виноват» и «что делать».

Беру Восьмого на мушку.

Взрыв! Котельной больше нет. Стреляю в унисон со взрывом. Нет больше и командира – Восьмого. Среди Иванов начинается паника. Взрыв котельной и одновременная смерть Восьмого окончательно сбили быков с толку. Им уже кажется, что кругом десятки врагов! Сотни врагов! Тысячи! Охота забыта напрочь, ноги бы унести.

Спокойно, не торопясь, исключительно прицельными-одиночными, довожу свою бухгалтерию до отметки минус сорок восемь. Осталось самое большое двенадцать.

Опрометью мчусь к воротам. Так и есть. Шестеро уцелевших быков усаживаются в микроавтобус, еще один возится со створками ворот. Бегут, крысы. Это последние, я обсчитался. Не двенадцать осталось, а семеро. Великолепная семерка, семеро смелых.

Стреляю семь раз, один раз мажу. Восьмой пулей кладу последнего.

Все, я победил. Минус пятьдесят пять Иванов. Если посчитать Пал Палыча с приближенными, всего – минус шестьдесят. Таков итог. Конечный?

Еще раз обследую территорию. Никого, одни мертвецы. Санаторий горит. Ласт кавказская овчарка на привязи.

Не переживай, пес! Скоро сюда обязательно кто-нибудь приедет. Этакое пламя видно километров за тридцать. Заинтересуются люди – милиция, пожарные. То-то их ждет сюрприз!

Хозяев санатория жалко. Висит ведь у кого-нибудь на балансе дом отдыха трудящихся, хорошо еще, если почесались застраховаться от пожара.