Михаил Зайцев - Час дракона

Секретарь Толик идеально подходил для предпринимателя Творогова. Толик был прост и непосредствен, как новорожденный котенок, и при этом силен, как зрелый орангутанг. Ничего, кроме культуризма или, грамотно выражаясь, бодибилдинга, его не интересовало. Он готов был качаться с утра до вечера и непременно качался бы, если бы при этом не нужно было еще и деньги на жизнь зарабатывать. До меня промышлял Толик на Витебском вокзале носильщиком, слыл там белой вороной, ибо водки не пил и тяжеленные чемоданы таскал не торгуясь, с видимым удовольствием. Специально для Толика я оборудовал в одной из комнат качалку – расставил вдоль стен столько тренажеров, сколько поместилось. Каждое утро, ровно в десять, Толик приходил ко мне домой «на работу» и исчезал в качалке. Бывало, он проводил там весь рабочий день, но иногда я его выдергивал и отправлял с каким-либо поручением в другой город, в командировку.

Сам того не подозревая, Толик работал у меня Дедом Морозом. Раздавал под разными предлогами крупные денежные суммы моим друзьям, родственникам и коллегам из прошлой жизни. Выдумаете, это просто – облагодетельствовать человека и при этом остаться инкогнито? Ох как это трудно! Став богатым, я прежде всего захотел помочь некогда близким людям и столкнулся с кучей проблем. Ну, в самом деле, не пересылать же почтовым переводом престарелой двоюродной тетушке в Харьков десять тысяч долларов от имени неизвестного ей Виктора Творогова? Если тетку и не хватит удар на радостях, то город Харьков она точно взбаламутит. Каждый второй харьковчанин завтра же будет знать и про деньги, и про благодетеля Творогова, а мне это ни к чему. Вот и приходится выдумывать замысловатые истории, как, например, в данном случае, когда Толик поехал в Москву поправлять материальное положение моего старинного приятеля и коллеги по работе в спортивно-оздоровительном клубе «Дао» Николая Малышева.

Я знал о том, что Малышев много лет подряд безуспешно пытается издать написанные им учебники по самообороне.

Еще я знал, что это теоретически невозможно. Тренером Николай был хорошим, мог объяснить все хитрости борьбы просто и доходчиво, но, как только Малышев брал в руку авторучку и садился описывать любимые приемчики, получалась полная чушь. Его сочинения пестрели терминами типа «передняя рука» и «задняя нога», словосочетаниями «верхняя часть кулака» и советами «стоять расслабленно-напряженно». Однако Малышев, несмотря ни на что, даже на откровенные советы близких друзей бросить это дело, продолжал писать учебные пособия про то, как себя защитить от хулиганов, бандитов и гангстеров. С упорством, достойным восхищения, Николай носил свои труды по многочисленным издательствам и везде получал вежливый (в лучшем случае) отказ.

Толик, в соответствии с моей задумкой, должен был предстать перед Малышевым в качестве курьера одной петербургской книгопечатной фирмы, забрать на читку Колины труды и вернуться с ними в Питер. Потом я переведу Малышеву крупную сумму денег в качестве гонорара, а его творения издам за свой счет. Приятно осознавать, что ты реализуешь заветную мечту своего старого друга, чертовски приятно!

Снова зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Але, шеф, это я, Анатолий.

– Ну как? Все в порядке? Рукописи забрал?

– Нет, шеф. Николай Павлович Малышев в больнице, в тяжёлом состоянии.

– Что с ним?

– У него проникающее ранение в брюшную полость, так, кажется, называется…

Я быстро взглянул на часы. 11.02. Так… сегодня четверг… Успею!

– Толя, слушай внимательно. Я сейчас выезжаю в Москву на ЭР-200. Без двадцати пять жди меня на Ленинградском вокзале, в центре зала. Понял?

– Да, шеф.

– Тогда все, отбой!

Я оделся за несколько минут, наскоро покидал в чемодан все, что под руку попалось, плюс энную сумму в валюте, сунул за пазуху паспорт, пухлый бумажник и ринулся к дверям.

Возясь с замком, немного замешкался. Чего я еще не сделал? Ничего не забыл? Кажется, нет, хотя точно! Я не позвонил Кларе. Ее супруг сейчас за границей, дела делает, и у нас вроде как медовый месяц, договорились встречаться каждый день. Нужно позвонить, предупредить… Но что я ей скажу? Как смогу объяснить второпях причину отъезда?.. Ладно, позвоню вечером из Москвы, глядишь, в поезде что-нибудь придумаю, сочиню… О великий Будда, как мне осточертело это постоянное вынужденное вранье!

В поезде ничего не придумалось. Всю дорогу просидел, бездумно глядя в окно. Постоянно мучила навязчивая, мерзопакостная мыслишка – а что было бы, если бы я нечаянно не стал богачом-меценатом? Просто залег бы где-нибудь, тихо жил и лишь изредка вспоминал старых друзей. Может быть, лет через десять, будучи случайно в Москве, набрал знакомый малышевский телефонный номер и, услышав незнакомый голос, решил, что Николай переехал, сменил адрес, на том бы и успокоился. С другой стороны, неизвестно, что лучше: пребывать в счастливом неведении или пытаться помочь, не зная сути проблемы. То, что я сейчас мчусь в столицу к раненому другу, может еще больше усложнить жизнь и ему, и другим близким мне некогда людям. Прошло без малого два года после моих кровавых московских разборок с террористами и всего год с небольшим со дня смерти мафиозного босса по кличке Папа. Уверен, в златоглавой меня еще не забыли. Ищут – вряд ли, но помнят хорошо.