Александр Звягинцев - Сармат. Кофе на крови

Но едва он открывает дверь, как его останавливает жесткая команда спецназовцев, переодетых в штатское, стоящих за дверью:

— Даме покинуть помещение, вам оставаться на месте!

Уходя, Рита показывает им язык, и Сарматов, не выдержав, хохочет. Украдкой начинают посмеиваться и парни, но служебный долг побеждает, и они стараются принять серьезный и грозный вид. Вскоре в конце длинного коридора появляется грузный человек, сошедший несколькими минутами ранее с вертолета.

Когда он возникает в дверном проеме, Сарматов делает удивленное лицо и осведомляется:

— Вы ко мне? Чем могу быть полезен?

Тот несколько мгновений внимательно разглядывает Сарматова, а затем ворчливо говорит:

— Ты им, понимаешь, курорты устраиваешь, а они даже сесть не предложат!

— Прошу вас!.. — галантно придвигает стул Сарматов.

— Да уж ладно, постою!.. Отчет, надеюсь, написал?..

— Отчет? Какой отчет?.. — принимая обескураженный вид, переспрашивает Сарматов.

Человек наклоняется к его уху и произносит шепотом:

— О полном уничтожении пункта дислокации «зеленых беретов».

— Я не понимаю вас! — отстраняется Сарматов.

— Может, скажешь, что ты и меня не знаешь?..

— Извините, но я вижу вас в первый раз, — глазом не моргнув, отвечает Сарматов.

— Да?.. — усмехается грузный. — Ну, я тебе скажу, ты и фрукт!..

— Как вам будет угодно, — отвечает Сарматов.

Грузный снова испытующе смотрит на него, потом кивает в сторону двери:

— Пожалуй, ты прав, парень, что так себя ведешь!.. Выйдем-ка на воздух!

Разбиваясь о прибрежные камни, пенистые океанские волны чередой катятся к ногам стоящего спиной к Сарматову грузного человека. Забыв о его присутствии, грузный смотрит на океанский простор — на бесконечные волны, галдящих беспокойных чаек да на маячащий у горизонта американский авианосец. Чтобы напомнить о себе, Сарматов кашляет. Человек с сожалением отрывается от созерцания стихии и, переведя на него взгляд, спрашивает:

— Говоришь, что в первый раз меня видишь, майор?

— Так точно! — отвечает Сарматов и поправляет грузного: — Извините, капитан...

Усмехнувшись, человек протягивает ему сверток. Сарматов осторожно разворачивает плотную оберточную бумагу, пока у него в руках наконец не оказываются новенькие майорские погоны.

— Не мой род войск! — говорит Сарматов и протягивает погоны обратно.

— Был не твой, — задерживая его руку, произносит человек. — А теперь твоим будет. Мы тебя забираем к себе, майор Сарматов.

— Без моего согласия?

— Почему же, забыл? Ты сам когда-то просился и подписку дал. Поэтому есть у нас такое право. Пока ты выздоравливал в приятном обществе, мы уже оформили твой перевод. На первых поpax квартира в Москве не ахти какая, но тебе редко придется в ней ночевать...

— Что я должен буду делать у вас? — осведомляется Сарматов.

— Выполнять спецзадания по защите государственных интересов страны, в основном за ее пределами. Кстати, у тебя английский, немецкий, испанский и?..

— Итальянский. А вы уверены, что я годен для подобной работы?

— Не валяй ваньку, майор! Твой послужной список от рождения твоих дедов и прадедов наши люди под микроскопом изучили. Если ты не пригоден, то тогда кто?

— Ха! — ухмыляется Сарматов. — Как же они проглядели, что я внук казачьего есаула, участника гражданской... с той стороны?

— И полного георгиевского кавалера при этом, — в тон ему подхватывает грузный, — который троих сыновей отдал на Отечественную, а четвертого, отца твоего, значит, — на корейскую. Тебя же, внука своего единственного, в нежном возрасте в суворовское училище определил.

Грузный замолкает и задумчиво говорит, но уже не обращаясь к Сарматову, а будто бы споря с кем-то:

— Шалите, ребята!.. Россия будет Россией, потому что такие есаулы и нижние чины в ней всегда найдутся! — Подняв на Сарматова посуровевшие глаза, он добавляет: — Тебе у нас служить придется напрямую ей, родимой. Ну, что, продолжать тебя убеждать или хватит уже?

— Не стоит, товарищ генерал-лейтенант! — чеканит Сарматов.

— Вспомнил, сукин сын! — смеется тот. — Я, грешным делом, стал думать: может, ему и впрямь в сельве память отшибло! Но не забывай, что умение забывать навсегда относится к специфике твоей будущей работы, — говорит он и протягивает Сарматову блокнот и ручку. — Пиши фамилии тех, кого хочешь забрать с собой. Тех, у кого дети, лучше не трогай.

Написав в блокнот несколько фамилий, Сарматов возвращает блокнот со словами: