Александр Звягинцев - Сармат. Смерть поправший

— "Щербинка", «Щербинка», слушай «Купавну»! Слушай «Купавну»! Нас хотят взять! Слышишь, хотят взять нас, но мы не дадимся!.. За морем житье не худо... Уходи в свободный полет, «Щербинка»! Уходи в свободный полет! Повторяю: за морем житье не худо...

Раздалось еще несколько близких очередей — голос «Купавны» накрыл грохот нескольких взрывов и скрежет раздираемого чудовищной силой металла.

— Майн готт! — осенила себя католическим крестом Урсула и рывком прижала к груди малыша.

Ударили из гранатомета... Потом рванули бензобак и канистры с бензином в багажнике машины, — понял Савелов.

— Люди «Купавны» прикрывали нас. Сейчас они сгорают в железной коробке заживо. Заживо! Заживо! — в бессильной тоске сказал он вслух.

Чтобы не напугать ребенка рвущимся из горла криком, Савелов стиснул до ломоты зубы. Можно было таким образом сдержать крик, но как сдержать мысли, набатом колотившиеся в голове. «Аз воздам!.. Аз воздам!.. Еще один черный крест лег на твои плечи, подполковник Савелов, — с внезапным спокойствием обреченного подумал он. — Опять ты, Савелов, доказывая свою интеллигентскую исключительность, как и тогда в Афгане, погубил людей, хотя, разрабатывая операцию „Рухлядь“, ты хотел только блага для своей страны. Разве ты не понимал, что „благо“ это будет замешано на большой крови и что всякими рвущимися к власти политиканами и „самостийниками“, в конечном счете, все это может быть использовано против КГБ? Сейчас ты, Савелов, как последний подонок, ставишь под удар еще двоих — женщину и ни в чем не повинного ребенка».

Он выключил хрипящий радиопередатчик и, чтобы не встречаться с глазами женщины, перевел взгляд на снежную круговерть за лобовым стеклом машины.

— Дорогая Урсула, сейчас я довезу вас до ближайшего населенного пункта и там вы, за любые деньги, наймете машину и немедленно вернетесь домой, к вашей бабушке Магде, — через долгую паузу, глухо произнес он.

— А как же вы? — с русской бабьей жалостью вырвалось у нее.

— Я? — переспросил он и, смахнув ладонью слезу с ее щеки, пропел вполголоса: — «И нельзя мне вправо, и нельзя мне влево — можно только неба кусок, только сны!» Впрочем, со снами тоже проблема. Мой ангел-хранитель «Купавна», погибая, успел предупредить меня, что вся западная граница Советского Союза для нас перекрыта. Мне остается лишь свободный полет в преисподнюю, в которую тебе, милая девочка, со мной на пару не стоит торопиться...

— Зачем же так драматично? Может, все и обойдется.

— Может, и обойдется, но, как говорил у нас, в Афгане, старлей Ваня Бурлаков: «Рожденный быть повешенным не умрет от перепоя», — выруливая на трассу, хрипло засмеялся Савелов.

— Послушайте, товарищ подполковник, — дотронулась Урсула до его руки. — У меня в Днепропетровске есть родственники. Спрячем в их гараже машину и, пока не утихнет сыр-бор, отсидимся в их частном доме. — Савелов покачал головой.

— Это очень опасно для ваших родственников и... и для вас с сыном. Больше я не хочу никого тянуть за собой.

Вскинув на него зеленые глаза, Урсула как-то уверенно и очень твердо произнесла: — Поехали, чего же мы ждем?..

Пронзая фарами завесу из беснующегося снега, они миновали развилку на трассе с указателем направления на Мелитополь и Одессу.

— Стойте!.. Что означают слова «Купавны» «За морем житье не худо?» — вдруг задумалась Урсула.

— То и означают, — усмехнулся Савелов. — За морем люди живут без наших тектонических разломов и с уверенностью смотрят в свой завтрашний день.

— Подождите: в минуту смертельной опасности он два раза говорит нам о житье за морем... За морем, за морем... За морем? — сжав лицо в ладонях, упрямо повторяла Урсула, стремясь проникнуть в скрытый смысл слов «Купавны».

— Майн готт! — в внезапном прозрении воскликнула она. — Ваш друг твердил нам не о житье за морем, а просто о море. О Черном море, понимаете?

— Нет.

— Паром Одесса — Варна...

— Аплодирую, милая фрау! — резко нажал на тормоз Савелов и полицейским разворотом на месте решительно крутанул машину на одесскую трассу. — Признаюсь, мне такое не пришло в голову.

— Это направление на откупе у местного КГБ, — волнуясь, продолжала Урсула. — В крупные московские игры их не посвящают, потому что некоторые из их сотрудников разделяют националистические взгляды украинских самостийников. И на это раз шановни самостийники вряд ли будут задействованы в ваших поисках.

— У вас аналитический ум профессионала-разведчика, — оценил Савелов ее доводы.