Леонид Влодавец - Закон рукопашного боя

— Ну! — кивнул Таран, ощущая уже самый натуральный холодок. — Так она что же, во сне всякую ерунду излучает, а люди от этого свихиваются?

— Так точно. По крайней мере, есть такое мнение. Единственно, в чем наши спецы не уверены, так это в том, действует ли она при этом сознательно или просто мозг случайно рассылает всякие убойные или сводящие с ума приказы.

— Ни хрена себе! — Юрка аж вздрогнул. — Это она что же, увидит кого-то во сне — и шарахнет?

— Этого я не знаю. Как там вся эта фигня протекает, кроме нее самой и тех, кто свихнулся, никто не в курсе. Может, конечно, те ученые товарищи, которые ее изучают, больше моего знают, но мне сказали только то, что ты услышал.

— И вы, значит, за меня побеспокоились?

— Не чужой человек, как-никак. А Полина, судя по тому, что мы о ней знаем, баба злая и мстительная. Наши ребята с Геной Сметаниным побеседовали, она когда-то ему проходу не давала, а когда Гена стал с Аней Петерсон гулять, мечтала их поссорить. И даже ему призналась, что ко всяким колдуньям обращалась, знахаркам и прочим ведьмам, чьи рекламные объявления в газетах печатают, чтоб те ей это дело организовали. Но, видать, эти ведьмы просто шарлатанки были. Однако Гена припомнил, что где-то уже после всех этих ваших зимних приключений, весной, Полина ему сказала, что хоть лично он ей больше на хрен не нужен, она из вредности их с Аней разведет. И точно, как сказал Гена, его перестало к Ане тянуть. Раньше часами в подъезде простаивал, чтоб ее дождаться, а тут, даже когда она его в гости приглашала, ни с того ни с сего отказываться стал. Сам на себя злился, однако поделать ничего не мог. Даже, как он говорил, иногда ему казалось, будто внутри его кто-то другой сидит и заставляет говорить не то, что хочется. А ведь у них с Аней дело к свадьбе шло, она ему даже ключ от своей квартиры доверяла…

— Во, блин, система! — вырвалось у Юрки. Ему тоже что-то похожее припомнилось…

— Ну а потом, когда Полина его браткам Зуба подставила из-за дискеты и он попал на ту дачу, где ты пару раз побывать сподобился, то слышал, как кто-то из бандюков Полину за грудки тряс и орал: «Смотри, падла, если ты свою коричневую папку не найдешь — кишки выпущу! Три дня сроку даю!» И вроде бы в этой папке, которая Полининой матери досталась от отца, были какие-то снадобья описаны.

— Вроде того, что зимой у Дуськи в санатории нашли? — догадался Юрка.

— Неизвестно. Может, и еще похлеще, — мрачно произнес Птицын. — Где эта папка и куда она девалась, ни Полинин папа, ни ее мамочка, Рогнеда Борисовна, знать не знают. Может, и врут, конечно, но скорее всего нет. Потому что почти уверены, что Полина нахимичила чего-то по рецептам из этой папки, проглотила сдуру и теперь в полуживом состоянии находится. У них ведь она последняя осталась. Сына зимой потеряли, боятся теперь и дочери лишиться, так что помогают нам, чем могут, и очень усердно. Хотя, конечно, не знают, какие странные дела вокруг Полины происходят.

— Это что же за папка такая? — Таран наморщил лоб, вспоминая, как пару недель назад, когда они ехали с Полиной на теплоходе и та рассказывала ему о том, как с ней беседовали племянницы Магомада, интересовавшиеся ее генеалогией, идущей, как позже выяснилось, от кавказского вождя Шейх-Мансура, обладавшего неким фантастическим влиянием на людей. Вот тогда-то в разговоре промелькнуло упоминание о неких бумагах, доставшихся от дедушки Бориса, то есть, надо думать, отца Рогнеды Борисовны. Правда, ни о какой коричневой папке Полина не упоминала. Только говорила, что дед был школьным учителем и в порядке хобби изучал историю войны 1812 года и генеалогию своей семьи, а также семьи своей жены, бабушки Полины, в честь которой и внучку так назвали. Но, может, он и не только московский пожар изучал?

— Фиг его знает, — ответил Генрих Михайлович. — Рогнеда Борисовна в эту папку особо не заглядывала. Вообще-то она только помнит, что там лежала рукопись какой-то повести на историческую тему, которую Сучков Борис Сергеевич сочинял уже выйдя на пенсию. Кроме того, там было много всяких выписок из старинных книг, архивных дел и так далее. Письма старые лежали, а также какие-то рецепты. И кулинарные, и лечебные. Вот насчет этих рецептов Рогнеда Борисовна и беспокоилась. По ее словам, дедушкина папка лежала у них на антресолях, вместе с семейными альбомами. И еще зимой, в феврале, была на месте. А теперь хватились — нету. То ли Полина ее все-таки успела отдать бандитам, то ли она ее еще раньше куда-то утащила.