Эльмира Нетесова - Колымский призрак

Завтра снова работяги возьмутся за дело с утра. Ведь выжили, пересилили болезнь. Построили дома назло помехам и срокам. Осталось немного. Малярки вот в этом, втором доме. Сегодня установили печки-бочки, расстелили тюфяки на первом этаже и вечером, едва стемнело, решили перевести дух. Мужики разговорились.

— В будущем магазине спим. Во черт! Мильёны тут будут крутиться. И я, фартовый, строю этот магазин! Это ж надо! Да меня от такого даже блохи едят. Может, на этом месте мешки с башлями стоять будут, с крупными купюрами. А может, прилавки с рыжухой, иль этими — дырками, какие за валюту пойдут.

— Какие дырки? Норки! — поправил Гуков мрачно.

— А ты не перди, старый таракан! Какая разница — дырка иль норка? Главное, что она за валюту пойдет. А за тебя и полушки никто не даст, — оглянулся фартовый на Гукова и продолжил: — Надо заранее все дырки изучить, чтоб в норку не попасть. Вот уж лафа мне подвалила — магазин изучить. Да я сюда с налетом сразу нарисуюсь. Как только на волю вернусь, — хохотал фартовый.

— Тут охрана будет усиленной. С собаками, с винтовками, — встрял старший охраны.

— А где нас с банкетами встречают иль с цветами? Нас нигде не ждут. Мы сами возникаем.

— Зачем тебе такая жизнь? Неужель стоит вот так рисковать? Ведь в любую минуту убить могут, — удивился Сенька.

— Ты, пенек, не дотумкаешь. Рисковать могут лишь сильные, фартовые. А такие, как ты, прозябают.

— Это я прозябал? — встал Бугай, багровея.

— Дорогие зэки! Фартовые и ваньки! Стряхните со своих лопухов пыль, протрите зенки, перестаньте сопеть, пердеть и сморкаться. Слушайте заключение комиссии по приемке жилых домов, которые вы сляпали на славной земле Колымы, — заскрипело за спинами мужиков. Все разом оглянулись.

На кривоногих козлах в одном исподнем белье, как петух на жердочке, стоял старый педераст. И, почесывая у себя в паху, держал речь.

Фартовый и Бугай, едва не поссорившиеся, переглянулись, рассмеялись дружно. А человек с козлов вещал:

— Да! Вы вкалывали до мыла из задницы, до жара в мошонке, но от того в домах теплее не стало. Вы изгадили все туалеты, осквернив их зэковским дерьмом. Вы плевались и сморкались в раковины и мыли в них свои свиные хари. А ты, Аслан, дошел до того, стыдно сказать! Мыл свою задницу над белоснежной раковиной.

— А ты, гад, и за мной подсматривал? — рявкнул Аслан.

— Комиссия не подглядывает, она насквозь видит, — поддернул исподнее старик и, переступив с ноги на ногу, продолжил: — А вы, Сыч, омерзительный выродок, выбивали нос в ванну и забывали смывать продукты своей жизнедеятельности.

— Чтоб тебя пронесло, язва! — рассмеялся Сыч, не обижаясь.

— Какой же оценки своей работы ждете вы, хари неумытые, если от радиаторов отопления в новом доме и сегодня прет козлиным духом ваших носков и портянок, — старик, переступив с ноги на ногу, продолжал: — Отныне всем вам, законным и незаконнорожденным, запрещается: тушить чинарики на подоконниках. Затыкать заплеванными окурками дырки-норки в полах. Греть грязные зады на чистых батареях. Копаться в носах и вешать вывернутое из них на стены. Мы, комиссия, приказываем! Во время проведения отделочных работ не пускать в интимные места вышеуказанных нарушителей, опорочивших честь и достоинство клозетов, ванных, кухонь будущих обывателей колымского поселка «Солнце всходит и заходит». Пусть нарушители отправляют свою нужду в котельной, где главным кочегаром назначается Сыч!

— Это за что ж я должен нюхать столько дерьма?

— Ибо он первый потатчик и осквернитель! Каждому жильцу дома выплачивать компенсацию в размере двух мисок баланды ежедневно и пяти зачетов ежемесячно. Старикам и грудным детям — выдавать дополнительно и бесплатно до две поллитры в день, желательно, не ниже сорока градусов.

— А охрану чего щадишь? Иль она ни в чем не провинилась? — заметил кто-то из фартовых.

— Охрана к строительству домов отношения не имеет и у комиссии к ней претензий нет.

— Браво! — крикнул молодой охранник и осекся. В дверном проеме стоял Упрямцев.

Он слышал все. С трудом давил смех. Оглядывая убогую обитель, качал головой.

— Бригадир! Прошу показать объект, — глянул на Аслана. Тот встал. Чертыхнувшись в душе, подошел к начальнику зоны, спросил глухо:

— Какой объект проверите? Готовый иль этот дом?

— Оба, — коротко ответил Борис Павлович и шагнул за дверь в темноту.

Они шли молча. Рядом. Когда Аслан включил свет в готовом доме, Упрямцев отчего-то вздрогнул.