Уоррен Мерфи - Оружие разрушения

Поезд шел по мосту через реку Сабина. Тай регулировал тормозное давление и продолжал тихо радоваться жизни.

Ему тридцать шесть лет, и он абсолютно здоров. У него есть работа. Та самая работа, о которой он мечтал. Конечно, работа оказалась не совсем такой, какой представлял себе Тай, когда жил в маленьком городке Уичита-Фоллс, но за нее хорошо платят. Жена его вполне довольна привилегиями железнодорожника, а близнецы – электронными играми и «сникерсами». Со временем он, может быть, привыкнет к МК5000С. Возможно, думал Херли, он еще будет водить поезда, когда в один прекрасный день и эту модель сочтут устаревшей. Господи, да уже поговаривают, что следующим чудом техники станет Эй-Си. Двигатель на нем не откажет ни при каких обстоятельствах. Кстати, Тай ни разу не «посадил» двигатель. Еще один плюс в его биографии.

А самое главное – Тай не повторил судьбу своего отца. Отец раньше тоже работал в Южноатлантической. Хороший человек. Сейчас, правда, весь высох: у него больное сердце и надломленный дух.

Однажды Лютер Херли вел товарняк по главной ветке. Тем временем на железнодорожный переезд въехал ярко-желтый школьный автобус и застрял посреди путей. Лютер между тем ехал по прямой и уже давно наращивал скорость, стараясь наверстать опоздание, и потому увидел автобус только в последний момент. Он слишком поздно рванул тормоз. Впрочем, даже если бы он начал тормозить за пять миль до переезда, все равно не успел бы. Старший Херли управлял дизель-тепловозом Эм-Пи-15, который тянул семьдесят полностью нагруженных платформ. Даже если бы машинист нашел способ завалить состав набок, как корову на скотобойне, он не смог бы остановиться вовремя.

Рукоятка тормоза сломалась в руке орущего Лютера в тот самый миг, когда локомотив врезался в школьный автобус и со скрежетом потащил его сверкающие на солнце обломки по безжалостным рельсам. Остановился поезд больше чем в миле от переезда.

В живых остался только Лютер Херли – если можно назвать жизнью то существование, которое он ведет после того жуткого случая. Ребятам из спасательной команды пришлось силой отдирать его руку от гудка, и лишь тогда им стало ясно, что все это время он кричал не переставая.

Тай Херли так и не услышал об аварии от самого отца ни слова. Лютер вернулся в тот день домой и больше никогда не ездил по железной дороге. На пиво и снотворное пенсии железнодорожника хватало. На следующий день Тай прочитал о катастрофе в газете. В репортаже приводились слова одного из экспертов. Тот сказал, что эффект от удара поезда по автобусу можно сравнить с эффектом от наезда этого самого автобуса на жестянку от кока-колы. Ни единого шанса на выживание у жертв быть не могло.

Это красноречивое сравнение поразило Тая куда сильнее, чем число несчастных, о которых он со временем позабыл. Впрочем, и сейчас Херли вздрагивал всякий раз, когда думал о том чудовищном ударе. И всякий раз, когда он подъезжал к пересечению с автомобильной дорогой, внутри у него все сжималось.

Да, по крайней мере он не повторил судьбу отца! У того хватило силы воли не запить по-черному, когда окончилась его трудовая жизнь, но не хватило ни на что другое.

С точки зрения Тая, на свете нет ничего безопаснее железных дорог. Если, конечно, ты находишься в поезде, а не на рельсах. Херли прекрасно знал статистику. В самые худшие годы погибает менее пятидесяти пассажиров поездов. И по меньшей мере пятьсот человек в год гибнут под колесами.

После полуночи товарняк въезжал в мирный Биг-Сэнди, и Тай давал гудок. Каждый раз в городе поднималась суматоха. Говорили, что проклятый поезд будит весь город. Жителям и в голову не приходило, что это делается для их же блага. Они и предположить не могли, что существует связь между предупредительными ночными гудками и пожелтевшей газетной вырезкой, которая хранится у Тая в платяном шкафу, там, в отделении для носков и чистого белья.

Пока Тай водит поезда, он всегда будет давать гудок, подъезжая к пересечению с автострадой.

И пусть жалуются. Речь идет не только об их жизни, но и о жизни Тая Херли.

Гудок МК5000С прорезал техасскую ночь, но внутри новенькой кабины он слышался приглушенно. Так, на всякий случай, Тай дал еще один гудок. И вдруг увидел, как к блестящему пятну, к тому месту, где пересекаются пути бывшей Южноатлантической магистрали и магистрали Атлантического союза, трясясь, несется спортивный автомобиль цвета слоновой кости.

Сердце Тая гулко забилось, на руках выступили жилы, во рту пересохло.