Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны

Удостоверившись, что активность полиции невысока, Римо немного успокоился.

– Похоже, охота на людей пошла на убыль, – бросил он учителю.

И в тот же момент на высоком административном здании, располагавшемся в самом центре города, увидел огромный телеэкран компании «Сони». На нем красовался портрет мастера Синанджу транслировавшийся если не на всю Японию, то уж на всю Осаку точно.

– Папочка, постарайся не тревожить водителя, но твой портрет воспроизведен на гигантском телеэкране. Вон там.

– Где? Где?

– Я сказал – не суетись! – прошипел Римо.

Но учитель не успокоился.

Увидев себя на экране, он затрясся от гнева.

– Это не я!

– Чиун!

– Смотри, Римо, они осквернили мое лицо усами! Но у меня нет усов! А глаза!.. Это глаза японца, а не корейца. Да как они посмели! Мы должны потребовать удовлетворения.

И перейдя на японский, мастер Синанджу предложил водителю остановиться.

Выйдя из машины, Чиун перешел на противоположный тротуар и злобно уставился на гигантское изображение, которое, правда, сильно уменьшилось в размерах, отодвинувшись в угол экрана и разместившись рядом с головой ведущего японской программы новостей.

– Они меня оскорбили!

– Послушай, на нас уже обращают внимание, – прошипел Римо, с беспокойством оглядываясь вокруг.

В тот же миг мастер Синанджу поймал какого-то прохожего и повернул его лицом к экрану.

– Это я? – спросил Чиун по-английски.

Японец поднял глаза вверх.

– Ну? – настаивал старик, развернув теперь японца к себе.

В знак отрицания японец энергично затряс головой.

– Вот видишь, Римо, – сказал учитель. – Он не видит сходства.

– Все дело в том, что японец не понимает по-английски, а ты еще вертишь его головой, – возразил ученик.

– Ничего подобного! – ответил Чиун, в то время как язык злосчастного японца мотался из стороны в сторону как собачий хвост, а глаза уже стали вылезать из орбит.

– Как же! Он пытается удрать.

– Что ж, я удовлетворю его желание, – произнес старик и отпустил японца.

Тот заковылял прочь, держась за голову и шатаясь так, как будто перебрал саке.

– Вот тебе доказательство, – не унимался Чиун. – Если бы он считал, что мерзавец на экране – это я, то вызвал бы полицию.

– Сейчас он способен только вызвать врача.

Мастер Синанджу злобно посмотрел на телеэкран.

– Римо, у тебя есть монета?

– Конечно, есть. А тебе-то зачем?

– Не спрашивай. Одолжи лучше самую большую.

Римо сунул руку в карман.

– Пятьдесят центов тебя устроит? – спросил он.

– Вполне, – ответил учитель.

Он со звоном подбросил монету вверх, потом еще и еще раз. Каждый раз пятидесятицентовик взлетал все выше и выше, а издаваемый им свист казался все пронзительнее.

На четвертый раз монета стремительно взвилась в небо и понеслась через улицу, как будто ее притягивал гигантский магнит.

Прежде чем Римо успел понять, в чем дело, телеэкран погас. В углу его дымилось маленькое отверстие.

– Вот! – удовлетворенно кивнул Чиун. – Теперь можно пойти в отель.

– Если ты будешь продолжать свои фокусы, то мы окажемся в местной кутузке.

Чиун только отмахнулся и двинулся вперед, довольный тем, что исправил допущенную по отношению к себе несправедливость.

Неподалеку от отеля Римо стал замечать людей, одетых как будто бы в синие пижамы. На кармане куртки каждого японца красовалась одна и та же картинка – солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи.

– Интересно, в чем это они? – спросил Римо.

– В пижамах, – ответил Чиун.

– Я так и подумал. Что, таков новый японский обычай – носить вечером пижамы?

– Не знаю.

На здании гостиницы тоже виднелась эмблема в виде солнечного луча.

В открытую входную дверь постоянно входили люди в одинаковых синих пижамах с изображением солнечного луча.

– Не нравится мне все это.

– Не беспокойся, Римо. Для японцев все корейцы на одно лицо.

– Я не о том, – буркнул ученик.

В вестибюле им пришлось снять туфли и надеть комнатные тапочки. Поскольку Чиун не возражал, Римо последовал его примеру.

У стойки дежурного они получили ключи.

– Нам на пятый этаж, – бросил ученик, подойдя к лифту, где тоже стояли люди в пижамах с сонным видом постояльцев, а не служащих отеля.

– Странное заведение, – хмыкнул Римо.

– В оккупированной стране всегда странные порядки.

Выйдя из лифта на пятом этаже, Римо решил, что попал в морг.

Дверей как таковых здесь не было. Просто вдоль окрашенной в бежевый цвет стены тянулись люки, расположенные в два ряда один под другим.