Уоррен Мерфи - Шок

Персей заполнял дни чтением, он изучал философию, теологию. Я думала, что науки помогали ему перенести свое положение. Он взял себе имя Абрахас. Так звали всемогущего бога древности. «Когда-то Абрахас был самой могущественной силой на Земле, – говорил он мне. – Я собираюсь воскресить его».

Как только Персей почувствовал, что он готов, он начал писать письма, наверно сотни писем, врагам отца, прося у них денег. К концу года начали приходить ответы. Люди со всего мира, из тех, кто хотел увидеть гибель империи Мефисто, ссужали ему деньги, чтобы начать дело, которое позволит ему вступить с отцом в открытую конкуренцию. Конечно, они не знали, как сильно Персей изменился. Он собрал небольшую группу судовых специалистов, в основном из тех, кто когда-то работал на Мефисто. Компания процветала. В течение трех лет всем вкладчикам были возвращены их деньги, а Мефисто, постаревший и разочаровавшийся в младших братьях Персея, увидел, что дело, на которое он потратил всю жизнь, пошатнулось.

Затем Абрахас сделал странную вещь. Он нанял для меня учителя. Он сказал, что образование даст мне намного больше, чем может предложить любой человек.

Цирцея уставилась в темноту пещеры, сильно прищурив глаза.

– Как раз в это время я собиралась оставить его. Я сделала все, что могла, и не хотела провести оставшуюся жизнь в качестве сиделки. Так или иначе, к этому моменту он мог сам о себе позаботиться. Персей, должно быть, знал, что я не отвергну такой подарок. Я думаю, каждый имеет свою цену, – тихо сказала Цирцея.

– Во всяком случае, после того как я была достаточно подготовлена к университету, Персей послал меня учиться в Сорбонну, в Париж, После этого он отправил меня в кругосветное путешествие. Время от времени в газетах я читала о бизнесе Абрахаса. Он следил, чтобы каждое дело оставалось небольшим, не привлекающим много внимания. Его компания была очень мала по сравнению с отцовской, но у нее были свои фирмы, контролирующие наиболее важные пристани морских торговых городов, грузовые перевозки, товарные склады, амбары, маслодельни – все, что влияет на судоходство. Компания Абрахаса разорила Мефисто. Абрахас сам купил дом, который построил его отец. Старик был еще жив, когда Персей прислал рабочих снести дом с лица земли.

Три месяца спустя Мефисто застрелился. Абрахас продал его дело и вызвал меня домой.

И вот пять лет назад мы поселились на Абако. Он говорил, что нуждается в покое. Я думала, что он выбрал этот остров, чтобы поправить свое здоровье или потому, что это тихое уединенное место. Но как только мы прибыли на южный берег, он начал работать над тем, что он называет Великий план. В нем он провозгласил себя королем, используя все население земли в качестве пешек в своей дурацкой игре. Поначалу я не видела вреда во всех этих бредовых разговорах. Это было ожесточением искалеченного человека, оторванного от остального мира. Но другие воспринимали его серьезно, Ле Пату, его лакею, выплачивалось огромное жалование, чтобы он угождал желаниям Абрахаса. Его последней прихотью было собрать сто лучших умов мира, чтобы они помогли ему осуществить его план.

Цирцея остановилась.

– И, как вы знаете, он сделал это. Вы понимаете? Сейчас он разрушает весь мир. И он не остановится до тех пор, пока не уничтожит его так же, как своего отца.

Ее голос охрип. Куча окурков устилала землю у ее ног. Цирцея выглядела маленькой и беззащитной. Она сидела, обхватив себя руками, длинный рубец на ее лице озарялся сверхъестественным свечением светлячков. Она смотрела мимо Римо.

– Пожалуй, это все, – она уныло улыбнулась. – Я даже не знаю, как вас зовут.

– Римо, – сказал он, подвигаясь к ней.

– Мои родители уже давно не признают меня из-за того, что я служу у Абрахаса. Цирцея – это все, что у меня есть. Я привыкла к этому имени.

– Ну, иди сюда, Цирцея. – Римо поцеловал ее, она задрожала в его руках. – Не бойся Абрахаса.

– Я не его боюсь, – тихо сказала она. – У меня никогда не было мужчины.

Римо удивленно улыбнулся.

– Что? Такая роковая женщина – и девственница?

– Я всегда чувствовала, что я принадлежу Абрахасу. Меня удерживало благоговение, жалость и страх. Но я больше не хочу принадлежать ему. – Она коснулась его лица. – Римо, ты сможешь полюбить меня?

– Тебя несложно полюбить, – сказал Римо.

Он провел губами по щеке Цирцеи, она нашла его рот. Он нежно раздел ее, и на холодной таинственной земле пещеры, под музыку волн, он разбудил ее тело. Потом они лежали, прижавшись друг к другу.