Михаил Нестеров - Месть и закон

Они разрабатывали два варианта возможных действий полковника, делая упор на последний, при котором Рожнов в качестве жертвы выберет именно Олега, а не следователя прокуратуры. Так что пока ничего неожиданного не происходило.

– Начинается, – проворчал Маргелов, глядя на «гангстера», убирающего сотовый в карман. На всякий случай отработал очередной наказ прокурора, отмазывая его:

– Сегодня снова получил втык от шефа: кто, мол, этот тип, который постоянно торчит то у тебя в кабинете, то у парадного прокуратуры? Не знаю, говорю, не видел. «Старик» сорвался: «Ты это бросай, на хрен!» Лишь бы облаять незаслуженно, – вздохнул Маргелов.

И просидел с «гангстером» до вечера.

Ширяева набрала рабочий номер телефона Маргелова. Василий снял трубку сразу же, будто ожидал звонка в нетерпении. Однако голос его показался судье злым. Он буквально пролаял:

– Да! Маргелов!

– Привет, Василь. Забеги на минутку. Я тут...

– Забегу попозже, – прервал следователь. – Сейчас мне некогда. По телефону можешь сказать, что у тебя?

– Не могу. А дело срочное, Вася.

В разговоре возникла пауза. Валентине показалось, что Маргелов, прикрыв трубку, с кем-то разговаривает. Наконец он бросил, что скоро придет.

Судья, поджидая следователя, подошла к окну.

«...Их было по крайней мере двое».

"Это я, Валентина Петровна, Сергей Белоногов.

Извините, что так поздно". Она снимает цепочку, открывает замок, дверь. Его рука в медицинской перчатке указывает за спину: «Я не один, со мной друг».

Через несколько минут, думала судья, и мой друг Маргелов узнает имя убийцы. И пусть только попробует отказать ей! Она сама будет брать Белоногова.

Если раньше ее удовлетворил бы труп в мусорном баке, то теперь ей необходимо посмотреть в глаза убийце: «И ты, тварь, спрашивал, плакал ли Илья, когда его обижали дети?»

На ее глаза снова навернулись слезы.

Маргелов с ходу направился в спальню. Закрыв за Валентиной дверь, сунул руки в карманы. Несмотря ни на что, ей была небезразлична реакция следователя. Возможно, он усмехнется: она общалась с убийцей, буквально потребовала с него денег, чтобы отыскать и наказать этого самого убийцу. Она ожидала чего угодно, но только не абсолютного безучастия на лице Маргелова, словно для него это не стало новостью.

Не стало новостью...

Вот в чем дело.

Валентина горько усмехнулась.

– Откуда ты узнал? И как давно? – повысила она Голос. – И почему ни мычишь ни телишься? Боишься? Как тогда, когда умолчал про Курлычкина во время похорон?

Василию было невыносимо жаль эту женщину с нездоровым блеском глаз, в которых блестели слезы.

Ее день за днем убивали воспоминания, и вот теперь готовы были прикончить совсем. И он поступил так, как надо, прикрикнув на нее, словно влепил оплеуху:

– Ты закончила орать? Теперь послушай ответы.

Я узнал, потому что работаю над этим делом. Вместе с Волковым. Если бы не «старик», не его хитроумная комбинация, ждали бы просветления твоих мозгов.

Как мне надоело собачиться с тобой!

Маргелов помолчал и продолжил, смягчив голос:

– Мы работаем, Валя. Сейчас у меня в кабинете сидит человек, казенный человек, большего сказать не могу. Вместе мы провели неплохую оперативную работу, и сегодня в половине одиннадцатого в кафе «Огонек» он будет ждать пули в затылок. Теперь спроси, от кого? Точно, от Белоногова, профессионального убийцы. Также спроси, боится ли мой гость, боюсь ли я. Э-эх... – Василий махнул рукой.

Ширяева присела рядом, тронула его за плечо и неожиданно обняла:

– Извини, друг мой Василь...

– Да ладно, все нормально.

Он понимал Валентину, в какой-то степени упреки в его адрес прозвучали справедливо, особенно последний, касающийся Курлычкина, явившегося в день похорон насладиться делом рук своих. Однако он уже объяснял свою позицию, незачем повторяться. И все же сейчас почувствовал обиду. Из гордости или еще по какой-то причине ему и не хотелось говорить судье о напряженной работе, которая в последние дни стала рискованной, о бессонных ночах и прочих «прелестях». Просто однажды он сам предложит: «Валя, выпьем водочки у меня на даче? А что, врать жене я научился. Она верит лжи, но в штыки принимает правду. Так что...» Вот тогда захмелевший Василий и бросит коротенький упрек в адрес судьи, и она примет его. А он быстренько сменит тему и заговорит о ее бывших коллегах, мантиях-безрукавках и прочей бредятине.

Вздохнув, следователь бросил взгляд на часы и встал.