Иван Сербин - Горячая точка

— Герыч, — вдруг громко и отчетливо сказал тот, что с рассеченной губой, — я тебе говорю, не об этом сейчас надо думать. Прикинь лучше, куда «полкана» девать.

— Отвали, — ответил тот, поднимаясь. Взгляд у тонколицего был отсутствующе-пустым, абсолютно невыразительным.

— Ну, как знаешь, братан, — пробурчал второй.

Глаза тонколицего ни о чем не говорили. По ним невозможно было понять, что сейчас произойдет. Однако он встал, и уже одно это было знаком смерти.

По рядам заложников словно ветер прошел. Какое-то совершенно невнятное волнение. Они будто съежились, вжались друг в друга. Их тела, позы кричали беззвучно: «Не меня! Умоляю, только не меня!»

Гера подошел ближе, остановился, уставился на Наташу:

— Ты. — Девушка подняла взгляд. — Пошли.

— Куда?

— Пошли, сука, пока я те башку не разнес.

Наташа поднялась, оглянулась на остальных заложников, надеясь, что сейчас кто-нибудь что-нибудь скажет и все закончится. Террорист одумается и снова отойдет к двери. А может быть, она проснется дома, в своей постели, и, проснувшись, поймет наконец, что это был всего лишь кошмар. Удивительно похожий на реальность, оставивший в ее душе нестираемый отпечаток, но все-таки сон.

— Кто шевельнется — замочу, — предупредил Губа.

Никто ничего не сказал. Заложники молчали, продолжая смотреть в пол. Некоторые переглядывались между собой, и на их лицах девушка отчетливо видела облегчение.

Гера быстро шагнул вперед и схватил Наташу за волосы, потянул, запрокидывая ей голову. Девушка застонала.

— Пошла, тварь! — На губах террориста появилась холодная змеиная улыбка. Бесстрастно-жестокая. Он передвинул автомат за спину, достал из кармана нож, выщелкнул длинное, серебристо-блестящее лезвие. — Шевелись, сука.

Он потащил девушку к двери.

Наташа все еще на что-то надеялась. Она ждала чуда.

— Наверх, — скомандовал террорист, проводя ей острием лезвия по шее. — И чтобы тихо. Иначе я тебя так изуродую — родная мама не узнает. Уши отрежу и губы. И нос тоже. Поняла?

Наташа промолчала и тут же получила резкий, невероятно болезненный удар по почкам. Она упала на колени, но Гера рывком снова поднял ее на ноги.

— Ты че, сука, язык проглотила? А когда «полкаш» полез — орала громче всех.

Еще один удар. У Наташи поплыло перед глазами. Конференц-зал закачался, начал опрокидываться вправо. Во рту появился солоноватый, вязкий привкус крови. Девушка потеряла бы сознание, если бы не новая вспышка боли в голове. Гера опять тянул ее вверх.

— Поняла или нет?

— Поняла, — едва слышно выдохнула она, понимая с ужасом, что это не смерть. Это хуже смерти.

— Тада пошла, сука.

Они вышли из конференц-зала, и Наташа увидела внизу, в щель между полом и лестницей, террориста, стоящего на смотровой площадке. Девушка подумала, что, может быть, ей повезет и тот обернется. Услышит шаги или просто почувствует, но стрелок стоял как и прежде, глядя в окно, покачиваясь с пятки на мысок, с мыска на пятку.

— Молчать, тварь, — зашипел Гера Наташе на ухо. — Вверх, быстро.

Справа от дверей конференц-зала располагалась лестница, ведущая на следующий ярус. Гера быстро пошел вверх, озираясь, дрожа, словно в лихорадке. Наташу он по-прежнему держал за волосы.

На следующем этаже было тихо и пусто. Только гудел глухо ветер в бетонном стволе шахты. По обе стороны коридора тянулись металлические двери с непонятными цифрами и буквами на них. Гера дергал каждую, убеждался, что они заперты, и от этого сатанел все больше. Последняя, расположенная в глухой торцевой стене, с табличкой «Балкон», неожиданно поддалась. За ней обнаружилась небольшая комнатка со стальным шкафчиком и парой стареньких стульев. Из нее вела еще одна дверь. За окном темнел балкон — крохотная площадка, огороженная стальными перилами. С его помощью обслуга мыла панорамные окна в башне. На балкончик вела железная дверь.

Гера заглянул в комнатку, убедился, что никого нет, и толкнул Наташу внутрь.

— Заходи.

Девушка остановилась на пороге, и тут же последовал новый удар — между лопаток.

— Я сказал: заходи, б...ь!

Наташа невольно сделала два шага, успела повернуться, а в следующую секунду Гера шагнул к ней, ухватился за блузку и рванул что было сил. Тонкая материя поползла. Пуговицы посыпались на пол, как сухой горох. Девушка попыталась запахнуть куртку, но Гера хлестко ударил ее по лицу.

— Руки, сука! Опусти руки!

Она машинально, защищаясь, вскинула ладони к лицу, и террорист рывком содрал с нее лифчик. Грудь у Наташи была красивая. Не большая, не маленькая, подтянутая, «киношная». Гера даже остановился, задышал тяжело.