Павел Ганжа - Холодное блюдо

Масальский неопределенно пожал плечами и скромно потупил глазки, почти как застигнутая за списыванием отличница.

– Ясно. Помощи от тебя не дождешься.

Костя набрал в рот воздуха и приготовился выдать горячую, эмоциональную, наполненную местоимениями и междометиями тираду, в которой бы сплелись тема любви к шефу, уверения в готовности к самопожертвованию и сожаления по поводу несправедливых обвинений, но Туманов короткой фразой осадил его.

– Пасть закрой!- и, словно размышляя вслух, спросил:- Может, здесь больше не появляться? А вопросы решать в думе и в банке? Не спасет. Достанут даже в думе. Вместе с потрохами и долбанной депутатской неприкосновенностью, мать их растак!

Пожатием плеч и легким вздохом Костя выразил "папе" сочувствие и понимание.

– Что же они, козлы, нарыли?- то ли сам у себя, то ли у пространства, то ли у Масальского поинтересовался Алексей Михайлович.

Ничтоже сумняшесь, Константин решил, что для его же собственной безопасности (недаром же он свой хлеб ест – должность начальника службы с соответствующим названием обязывает) лучше сейчас не отсвечивать и на разные провокационные вопросы не отвечать. Хоть про козлов, хоть про кроликов, хоть про зеленых крокодилов. Поэтому он лишь едва заметно, чтобы не раздражать патрона, пожал плечами и преданно выпучил глаза. Авось сам разберется. На то он и Сам.

Не дождавшись ни от Масальского, ни от пространства никакой вразумительной реакции, "папа" задал Косте (на сей раз точно ему) другой вопрос, куда более конкретный.

– Какие острые темы у нас не закрыты? По прессе?- Намек на одного ретивого журналиста, примерно полгода назад умудрившегося раскопать некоторые не слишком благопристойные факты из биографии банкира и мецената, был прозрачен, аки застывшая на листьях малины предрассветная роса. Журналист умудрился не только раскопать, но и собрать материал, подтверждающий эти самые неблагопристойные факты, о чем Туманова и его окружение своевременно известили…доброжелатели. К увещеваниям, просьбам и предложениям борзописец оказался глух и собирался опубликовать ряд статей разоблачающего содержания в местной печати. Собирался, но…не успел. Все его грандиозные жизненные и карьерные планы оборвало глупейшее дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом. На похоронах депутат не присутствовал, но скорбел со всем городом…

– Обижаете, Алексей Михайлович, давным-давно все чисто. Как в аптеке, ей-ей,- Масальский дернул клешню ко лбу, словно собираясь перекреститься, но тут же вернул ее обратно, очевидно, сообразив, что общественный туалет не вполне подходящее место для подобных жестов.

– А по заправкам?

– Там вообще не подкопаться, без вариантов. Работу делал иногородний кадр, причем профи, – напомнил Константин, – приехал на место, три дня осмотрелся, оформил жмура, забрал "бобосы" и отчалил. В городе он не светился, кто жмура заказал, не в курсах…

Шеф поморщился и неожиданно вежливо почти задушевно попросил Масальского:

– Ты…выражения все-таки аккуратнее выбирай. Микрофон в унитаз, наверное, не поставят, но…лучше без "жмуров" и "бобосов" обойтись. Береженого бог бережет.

– Понял, шеф! По заправкам все сделано – высший класс! Комар носа не подточит. На нас вывести мог только посредник, но он уже того…- Костя ладонью провел по горлу и закатил очи к небесам, вернее – к украшенному лепниной потолку.- Не выведет, одним словом. Малолетки возле подъезда напали, ограбили, по башке трубой…

– Я же просил, без подробностей!

– Виноват, больше не буду,- Масальский развел руки, демонстрируя извинение в стиле "каюсь, грешен, бес попутал". – В общем, никто не подкопается, как бы не копал. Дохлый номер,- и, осознав двусмысленность фразы, ощерился жизнерадостной ухмылкой.

– Чего лыбишься?

– Так номер-то, в натуре, дохлый!

– Юморист, твою мать,- проворчал Туманов.- Ну а с "железнодорожным" вопросом?

Последний намек поверг Масальского в ступор. "Острых" тем, связанных с вокзалами, поездами, рельсами и прочим хозяйством Министерства путей сообщения, как-то…не припоминалось. На железной дороге Туманов в принципе интересов не имел, ни по бизнесу, ни по депутатским делам. По крайней мере, Костя о таковых не знал. Если память Масальскому не изменяла, Алексей Михайлович поезд, как вид транспортного средства, игнорировал, предпочитая самолет или автомобиль.

Напряженная работа мозга ситуацию не улучшила. Казалось, от скрипа извилин начнут ежиться люди, находящиеся двумя этажами выше, а у самого Кости раскрошатся пломбы в подпорченных кариесом зубах, но…ребус "папы" не поддавался. От усердия Масальский нахмурил брови, высунул язык и…вынужден был обратиться за разъяснениями к первоисточнику. -Шеф, я не догнал…