— Я думаю, товарищ полковник, выйти с Каймановым на лед. Условия для него здесь непривычные, но опыта не занимать…
— Действуй, Дмитрий Дмитриевич, как найдешь нужным. Только с максимальной осторожностью и тщательной маскировкой. Если уж в Средней Азии так обставляли переход отравителя, то и здесь организаторы этого дела наверняка приготовили нам какие-то сюрпризы. Звони мне каждый час, а в случае осложнения обстановки — немедленно.
Закончив разговор с начальником отряда, Аверьянов положил трубку на аппарат и задумался.
Вызов в отряд из Средней Азии майора Кайманова воскресил в памяти подполковника те времена, когда он, только окончив погранучилище, принял среднеазиатскую заставу. Вокруг — только барханы да барханы, на которых, кроме саксаула и верблюжьей колючки, ничего не растет… Вся живность — кобры да вараны, ящерицы да тушканчики, а еще в мириадах экземпляров всякая ядовитая гадость.
Путевой обходчик, что на полустанке служил, к стрелке ходил с метлой — скорпионов и фаланг в кучу сметал: за ночь к свету столько налезет, кишмя кишит… А когда афганец подует, мгла наступает похлеще, чем здесь в осенний туман. Песок лезет в глаза, в уши, хрустит на зубах… Сколько солдаты ни выметают его потом изо всех углов, ничего не помогает — всюду полно…
От этих воспоминаний Аверьянов повел плечами, как будто песок и сейчас попал ему за воротник, но вместе с тем поймал себя на мысли, что там, в Средней Азии, все было как-то проще и веселей. Может быть, потому, что тогда он был помоложе…
Дав команду сержанту Таирову продолжать наблюдение, Аверьянов вышел из помещения ПТН, направился по тропинке между опушенными инеем березками встречать гостя — бывшего своего сослуживца, ветерана и непревзойденного следопыта Кайманова.
На опушке рощицы подполковник остановился. Лунная и морозная безветренная ночь и этот укрывший все серебристый иней придавали нереальный вид и березовой роще, и строениям технического поста, и заснеженной пограничной вышке, поднимавшейся в морозную мглу усеянного блестками неба.
Издали доносился едва уловимый шум идущей по заснеженному асфальту машины. Ровно гудел в помещении вентилятор, охлаждающий передатчик, поскрипывал снег под ногами вышагивающего вдоль опушки часового.
Перелет с юго-востока страны на северо-запад в течение нескольких часов сместил все представления о времени. Из Ашхабада Кайманов вылетел весной, почти летом, а здесь — это он увидел из окна самолета — Балтийское море еще держали в ледяном панцире мартовские морозы.
И хоть предусмотрительный Кайманов основательно утеплился, надев армейскую стеганую куртку и зимнюю шапку, кожей лица он все же чувствовал перемену температуры.
Встретил Кайманова майор, назвал себя майором- инженером Фомичевым, извинился за подполковника:
— Со вчерашнего дня мы все на ногах, — сказал он. — Подполковник Аверьянов выехал на один из постов технического наблюдения, просил проводить вас прямо к нему.
Кайманов назвал себя, сказал: «Служба — есть служба», исподволь присмотрелся к встретившему его инженеру.
Человек как человек, среднего роста, лицо русское, со вздернутым носом. Светлые брови, серьезные, неулыбчивые глаза. Форма — обыкновенная, еще зимняя: темно-серая шапка, шинель… Трудно даже представить, что Фомичев — радиобог отряда.
Они вышли из здания штаба и по асфальтированной дорожке направились к матине, водитель которой предупредительно открыл дверцу. Майор Фомичев сел на заднее сиденье, любезно предоставив Кайманову место рядом с шофером.
«Газик» неторопливо выехал за ворота с железными раздвижными створками, с золотыми гранеными звездами на них, развернулся перед воротами, резво помчался вдоль улиц небольшого городка.
Мимо проносились аккуратные коттеджи, слабо освещенные уличными фонарями, проплыли на высоком холме развалины старинной крепости, впереди, в перспективе улицы, показался похожий на белый обелиск высокий, с готической остроконечной крышей костел.
— Как на границе? — спросил Кайманов. — Есть ли признаки готовящегося перехода?
— На том участке, куда мы едем, — ответил Фомичев, — радиолокационная станция засекла какую-то цель, но импульс настолько слабый, что ни оператор, ни подполковник Аверьянов не могут разобраться, что там такое. Подполковник вызвал меня к себе, велел и вас с собой пригласить.
Машина миновала укрытый пушистым инеем сквер, затем — две-три улицы и наконец-то вырвалась на простор искрящейся под луной снежной равнины.
Читать дальше