Олег Вихлянцев - Стукач

– А я… не уверен, – выдохнул Монахов.

– Что ты хочешь этим сказать? – почти безразлично спросил генерал.

– Бизон… Деньги Кима… и Соленого.

– Это ничего не доказывает. К тому же после ареста Серегина все средства будут перечислены в пользу государства. А камень – давно тю-тю.

От разговоров Монахову стало плохо. Он еще не до конца оправился от большой потери крови. Лицо побледнело, на лбу выступила испарина. Собрав последние силы, он произнес лишь два слова:

– Банк… Сейф…

И потерял сознание.

…Вызвав дежурного врача и покинув больничную палату, Багаев тут же связался со своим московским руководством. Те, в свою очередь, санкционировали негласную проверку банка, в котором Бизон для Соленого арендовал сейф.

Бронированная ячейка оказалась пуста. Кто-то опередил оперативников. И этот кто-то был теперь Багаеву хорошо известен.

Российский военно-транспортный Ил-76 стоял на одной из площадок с открытым грузовым люком и опущенной рампой. Неподалеку выстроились в ряд грузовики. Из гигантского брюха самолета грузчики перетаскивали к машинам ящики, коробки и тюки.

Иннокентий Всеволодович Монахов и двое его людей в окружении группы таджикских офицеров прохаживались неподалеку.

– Не знаем, как и благодарить вас! – заглядывал ему в глаза усатый крупнотелый полковник Саттаров из Управления тыла республиканского Минобороны, – У нас в стране разруха, война. Ваше благородное участие как нельзя кстати. Можете не сомневаться, весь груз пойдет строго по назначению. Лекарства в больницы. Продукты питания и одежда – семьям, оставшимся без крова.

– Я и не сомневаюсь, – кивнул в ответ Монахов. – Но, если не возражаете, оставлю здесь двух своих представителей. – Он указал взглядом на людей, прибывших с ним из Санкт-Петербурга. – Они будут присутствовать при распределении гуманитарной помощи.

– Вы мне не доверяете?! – обиделся полковник. – Но ведь в прошлый раз…

– Извините меня, – мягко перебил его Иннокентий Всеволодович. – В прошлый раз, насколько мне известно, лишь одно государственное медучреждение получило привезенные мною одноразовые шприцы, антибиотики и анестезию.

– Но…

– Секунду! – Ему пришлось чуть повысить тон. – В прошлый раз одежда для детей ушла только в Худжент [104]. Районные центры и кишлаки, наиболее подверженные кризису, остались ни с чем. Я уже не говорю о мясных консервах, муке и крупах, которые просто растворились в горных массивах. Говорить, куда они пошли? – Он приостановил свой размеренный шаг и прямо посмотрел в глаза офицеру. Тот не выдержал взгляда.

– Откуда у вас такие, сведения? – спросил уныло.

– Не важно, – отрезал Монахов. – Давайте отойдем в сторону, полковник, – предложил он. И, когда они вдвоем удалились от общей группы, продолжил: – Я не собираюсь, Рахмон Убайдуллаевич, вмешиваться в ваши внутренние дела. Моя задача – только лишь передать вам груз. Заметьте: безвозмездно! – подчеркнул он. – Я не стану возмущаться. Хотя мог бы поднять шумиху по поводу того, куда именно вы, полковник, сплавляете получаемую от России помощь. Ведь не один я такой щедрый. К тому же мой вклад по сравнению с общероссийской программой – сущая безделица. Так вот, в прошлый раз привезенный мною товар ушел в неизвестном направлении. И в этот раз, не сомневаюсь, будет точно так же…

– Ну что вы такое говорите?! Как можно?! – вновь попытался возмутиться его собеседник.

– Спокойно. Ответьте, как ваши люди поступили в прошлый раз с обратным грузом, который я вывозил отсюда в Россию?

– А как?! – сделал невинные глаза Сатаров.

– Колонну машин с томат-пастой по дороге сюда трижды (!) задерживали на блок-постах для проверки! В каждой точке ощупывали и обнюхивали каждую банку! Умудрились даже вскрыть десять штук! Это что – нормальные дружеские взаимоотношения? И вы – лично вы, уважаемый Рахмон Убайдуллаевич, не только были в курсе всего происходящего, но и лично санкционировали действия своих подчиненных в отношении адресованного мне груза.

– Что поделать, – развел тот пухлые руки. – У нас война. Приходится утраивать бдительность.

– Вот и я о том! – воскликнул Монахов. – Придется и мне – утроить. Для того и оставляю здесь двух своих специалистов, которым поручено убедиться в целевом поступлении переданной в ваши руки гуманитарной помощи. Мы ведь действуем от лица частных предпринимателей. Деньги не из бюджета тащим, а своими, кровными делимся. Есть ведь такая восточная пословица: «Трижды пересчитай деньги, даже если нашел кошелек на улице»! Вот мы и будем теперь считать. То есть контролировать.