Дмитрий Щербаков - Нимфоманка

Рыло подхватили под руки, потащили вон. Следом вели не сопротивлявшуюся Милу. Едва все вышли из номера, к парню с кейсом кинулся Жаба и жадно выхватил чемоданчик.

Охрана борделя даже не пошевелилась, когда «быки» выводили одну из девочек: все знали, что Столетник живет в мире с Жабой, а значит, нечего мешать местному авторитету. Воры потом сами между собой разберутся. И уж, конечно, никого не интересовала судьба случайного клиента — Рыла.

— Рассадить мужика и бабу по разным машинам! — распорядился Жаба на улице. — Отвезти ко мне, держать отдельно! У меня есть еще одно дело, а вернусь — разберусь с ними сам.

Не выпуская из рук кейса, он вскочил в свой автомобиль и уехал. «Быки», не привыкшие обсуждать приказы, упаковали пленников как было предписано, и две машины на бешеной скорости помчались за город.

Загадка столь стремительного появления «быков» разгадывалась просто. Перед тем как отдать кейс с коллекцией Розовскому, Жаба оборудовал чемоданчик радиомаяком. У себя дома вор так настроил специальную аппаратуру, принимавшую позывные радиомаяка, что она должна была подать довольно громкий сигнал, стоило кейсу покинуть границы определенного пространства — квартиры Эльдара Марковича. Такие меры предосторожности Жаба считал более надежными для сохранности коллекции. Во всяком случае, безопасней, чем держать ее в своей резиденции, где постоянно толклись его приближенные. О краже драгоценной коллекции слышали многие, а Жабины шестерки прекрасно знали о связях хозяина с заокеанской мафией торговцев художественными ценностями. Складывать же два и два бандиты умели.

Кроме того, Жаба не хотел, чтобы покупатели из Америки появлялись в его штаб-квартире. Их могли увидеть, узнать, что-то заподозрить. Да просто слух о визите к местному авторитету американцев мог насторожить милицию, а вслед за ней ФСК: многим было известно, каким бизнесом занимаются эти американцы. Потому-то гости должны будут проехать через город транзитом, по дороге навестить Розовского, которого они знают в лицо, быстро обменять деньги на товар и отбыть никем не замеченными. Обман при совершении сделки исключался: Жаба мог легко перекрыть заокеанским бандитам выезд из страны, прибегнув к помощи той же контрразведки, а покупатели могли подставить вора позже, при переправе полученных от них долларов за границу. Поэтому взаимная честность партнеров гарантировалась.

Когда сработала сигнализация, Жаба прежде всего позвонил Розовскому — именно этот звонок слышал Рыло, уходя. Эльдар, как известно, отозваться не мог. Тогда Жаба, захватив аппарат слежения за радиомаяком, кинулся на охоту, подняв «в ружье» своих «быков». Остальное было делом техники…

Вернув заветный чемоданчик, Жаба помчался выяснять, что произошло на квартире Розовского. Запасные ключи от жилища компаньона у вора были. Впрочем, они и не потребовались: дверь, запиравшаяся только ключами, не захлопывалась, и Рыло оставил ее открытой. Вытащив револьвер, присоединив глушитель, Жаба осторожно вошел. Открывшаяся ему картина поразила вора: на полу прихожей дергался Эльдар Маркович, истекая кровью, хлещущей из обрубленной руки. Делец уже приходил в себя, но подняться пока не мог. Рядом неподвижно, лишь отчаянно вытаращив глаза, лежал Урод.

Первым делом Жаба бросился оказывать первую помощь Розовскому. Вор не мог позволить дельцу умереть: тот был слишком нужен ему. Быстро отыскав все необходимое, Жаба остановил Эльдару кровь, перевязал культю.

— Врача… — простонал Розовский, обретя способность к членораздельной речи.

— Обойдешься! — желчно бросил Жаба и спросил, указывая на Урода: — А это еще кто такой?

— Не знаю, — простонал бизнесмен. — Грабитель…

— «Грабитель»! — передразнил Жаба. — Грабителя я взял. А это, видать, его подельник. Что с ним?

— Не знаю, — опять проныл Розовский. — Я сам только что оклемался! Откуда мне знать!

— Дурак! — Жаба связал Толика и, заметив, что взгляд бандита осмыслен, принялся лупить его по щекам.

Повозиться пришлось изрядно: все же Толик был сильно отравлен. Но наконец Жабе удалось привести его в чувство. Вор так старался, что от пощечин заболели ладони. После очередного удара с лица Урода отлетел накладной нос.

— Да ты еще и загримирован! — возмутился Жаба и начал драть лицо Стрелянова ногтями. Содрав фальшивый подбородок, усы и брови, он пристально пригляделся к Уроду.

— Сдается мне, я тебя знаю, — пробормотал Жаба. — Говорить можешь?