— Ничего я не считаю, — хмыкнул Федор. — И не надо мне тут феминистическую дурь разводить. А то я перестану вас уважать, Мария. Вы же медик, Маша! Биолог! И должны знать: биология определяет каждому полу свои функции и свое место в жизни. Мужчине — мужское, женщине — женское. Одинокая женщина — это, согласитесь, извращение. Быть нелюбимой — не бабье дело. Впрочем, я влез не в свою область. Вся моя жизнь прошла в сферах, весьма далеких от того, о чем я говорю. Мои высказывания — просто плоды досужего философствования немолодого, много повидавшего человека. Поэтому вернемся к нашим баранам. Как случилось, что Мила стала Алой Розой?
— Я расскажу, — заверила его Лизунова. — Только все же сначала ответьте — вы действительно думаете, что женщина не может быть самостоятельной? Что круг ее интересов ограничивается сексом и детьми?
Чувствуя, что нравится собеседнику, Мария осмелела — даже позволила себе затеять с ним дискуссию. Она плохо представляла, с каким волком свела ее судьба, полагая, что перед ней нормальный мужчина, и ее женская привлекательность обеспечивает ей надежную защиту. Лизунова не понимала — такие, как Столетник, могут сразу после акта любви запросто заколоть любовницу. О том, что великосветские манеры собеседника — лишь одна из его масок, она не догадывалась. Мария играла с огнем, не подозревая об этом.
Впрочем, убивать Лизунову Столетнику не было никакой нужды. Его забавляла эта жестокая и наивная баба, жадная, как он понял, и до денег, и до удовольствий, но сейчас искренне тянущаяся к нему, Федору, как к мужику. Давно никто к нему искренне не тянулся. Боялись, ластились, льстили, но искали либо защиты, либо корысти. Либо просто пощады. А Машка хотела его самого. Что-то новое для себя видел в этом Федор, новое, непривычное и… приятное. Поэтому он благодушно ответил:
— Если женщина удовлетворена сексуально, она представляет собой микрокосм, самодостаточный мир, вокруг которого, как она считает, вращается остальная Вселенная. Ей ни к чему общественное признание — женщина слишком природна, слишком растительна, ее полностью устраивает признание в своем узком кругу — другое просто не нужно. Если же женщина сексуально не удовлетворена, она ищет самореализации в иных сферах, стремится добиться высокой оценки себя обществом, продвинуться по службе, сделать карьеру… Впрочем, это мое частное мнение. Я, признаться, мало общался с обычными женщинами, все больше с дамами полусвета. Так что могу ошибаться.
— Нет… — сказала Мария задумчиво. — Нет, вы, наверно, правы. Простите, как вас зовут?
— Федор, — усмехнулся Столетник.
— Вы умный человек, Федор. Приятно встретить столь умного и обаятельного мужчину, хотя встретились мы, право, необычным образом….
— Вот-вот! — спохватился Столетник. — Еще раз предлагаю: вернемся к нашим баранам. Итак, Мила. Как она стала Алой Розой?
— Когда я провела над ней серию экспериментов, то подумала, что из такой девушки могла бы получиться просто-таки выдающаяся проститутка. Я давно замечала, как волшебно красива и эротична Мила. Ну, начала колоть ей возбудитель. Не очень верилось, что из этого будет толк — она была человек совершенно иного плана, — но я решила попробовать. Вдруг да выйдет? Итак, возбудитель, соответствующие беседы… И сразу стало ясно: ничего не получится. Девчонка все твердила о каком-то возлюбленном, который был у нее до катастрофы, вспоминала, какой он потрясающий любовник, хотя не помнила ни его лица, ни имени, клялась разыскать его, думала только о нем… Я поняла: фокус не удался. Даже возбудитель колоть перестала. И вдруг Милка словно с цепи сорвалась. Она стала трахаться со всеми мужиками подряд, причем почти всегда — с несколькими одновременно. Словно искала этого своего возлюбленного, телом хотела его узнать, что ли, если лица вспомнить не могла… В общем, девка стала нимфоманкой. Совсем с тормозов слетела. Она знала от меня, что болеть ничем не может, поэтому ее ничто не сдерживало. Я видела — она страдает от своего блядства, сильно страдает, но справиться с собой не может. А мужика, который один мог бы утолить ее голод, не находилось: очень уж велики были ее аппетиты. Я немного выждала и предложила ей «Приют любви». Деваться девке было некуда: жить негде, специальности нет, а тут заработки, отдельный номер, вожделенный секс… Она и согласилась.
— Ясно, — кивнул Столетник. — Но это предыстория. А Белов? С ним как? Ведь Мила достаточно долго хранила ему верность…
Читать дальше