— Я, признаться, очень рад нашему знакомству, — галантно объявил Столетник. — Однако позвольте задать вам несколько вопросов, прежде чем мы перейдем к более приятным вещам.
— К каким? — тотчас спросила Лизунова.
— Предлагаю вам отобедать со мной! — поклонился Федор.
— А кто вы? — стрельнула глазами Мария.
— Какое это имеет значение? — улыбнулся Столетник. — Скажем так: я человек, обладающий некоторым влиянием в обществе. И мои дела достаточно важны — для меня по крайней мере. Поэтому я с сожалением должен чуть-чуть отсрочить наш совместный обед — он будет самым изысканным, я ручаюсь, — чтобы поговорить с вами о том, что касается моих дел.
— О чем же?
— О Миле Беловой. Сиречь, об Алой Розе. Вы должны рассказать мне все, что знаете про нее.
— Об этой проститутке? — фыркнула Лизунова. — Пожалуйста! А что именно вас интересует?
— Говорю же, все. Прежде всего, как она стала проституткой? Она нимфоманка, это я знаю, но далеко не все нимфоманки идут на панель. А Мила, насколько мне известно, испытывала от своей работы жестокие моральные мучения. Мне известно также, что проституток для «Приюта любви» поставляете вы. Не скрывайте от меня ничего! — Тут Столетник так взглянул на Лизунову, что той опять стало страшно. Она уже поняла, кто этот человек. Поняла, откуда он знает про ее бизнес, — от Олега. И решила от греха подальше действительно ничего не скрывать.
— Проституток я вербую так, — начала Мария. — Среди моих пациенток попадаются красивые девчонки. Я приглядываюсь к ним, выясняю, кто особенно охоч до денег, до нарядов, до «красивой жизни». Кто при этом ленив, глуп, жаден и, как говорится, без комплексов. Таким девочкам я потихоньку начинаю колоть возбудитель, чтобы их мысли постепенно полностью переключились на сексуальную сферу. Одновременно веду разговоры эротического содержания. И когда девка окончательно созреет, предлагаю работу проститутки. Соблазняю высокими заработками, сладким сексом… ну и так далее. До сих пор ни разу не промахивалась.
— А Мила? — спросил Столетник.
— С Алой Розой вышло по-другому. Когда она каким-то невероятным образом восстановилась после своих тяжелейших травм, я заинтересовалась ею. Ставила некоторые опыты… Благо это было безопасно, поскольку ни родных, ни знакомых у девки-не обнаружилось и если бы она умерла, никто бы не хватился. К тому же Мила потеряла память. Полностью. Знала только свое имя.
— И что показали опыты? — поторопил Марию Столетник.
— Обнаружились очень интересные вещи. Организм Милы устроен так, что она не способна болеть. Вообще ничем! Ее иммунная система мгновенно уничтожает любую инфекцию, включая даже вирус СПИДа!..
— Стоп! — Столетник даже напрягся. — Вы что же, и СПИД ей прививали?
— Да. Потом делала анализы. Все реакции отрицательные.
— Вы рисковая женщина! — воскликнул Столетник. — Надо же: живому человеку нарочно привить СПИД! Вы достойны лучших врачей старика Гитлера…
— Я ученый, — потупилась Мария. — У нас немного другие понятия о морали, чем у серой массы… Ой, простите, к вам это не относится!
— Знаю, я не серая масса! — усмехнулся Столетник. — Но все же объясните простаку: как же клятва Гиппократа?
— При чем здесь клятва? — пожала плечами Лизунова. — Милка была фактически мертва, когда ее привезли. После таких ушибов не выживают. А она выжила. Причем полностью восстановилась. Почему? Я обязана была это выяснить. Все свои опыты я документировала. После моей смерти их результаты будут опубликованы, и эта публикация станет настоящей бомбой! Она перевернет все современные представления о человеческом организме в целом! Я доказала, что предел выживаемости человека значительно выше, чем считалось до сих пор! Наука только предполагала нечто подобное, а я доказала! На живом примере! И теперь…
— Довольно! — прервал ее Федор. — Я вас понял: вы бешено честолюбивы и страдаете от недооценки обществом вашей неординарной личности. Скажите, вы были замужем?
— А при чем здесь это? — смутилась Лизунова. — Ну, не была…
— И постоянного любовника не имеете… Такая красивая женщина, а живет без мужчины. Все ясно…
— Да что вам ясно? — воскликнула Мария обиженно.
— Все, все мне ясно. Вы ясны. И эта ясность мне нравится. Так же, как нравитесь вы.
— У вас странная манера делать комплименты, — сказала Мария, впрочем, на этот раз без обиды, а, наоборот, весьма тепло и даже призывно. — Но я не пойму: вы что, всерьез считаете, что место женщины только в койке и у плиты?
Читать дальше