Альберт Байкалов - Крестоповал. Война совести

Мужчина с готовностью запустил руку за отворот куртки.

– Постой! – схватил его за запястье Гвоздь. – Может, там у тебя пушка газовая?

– Да вы что, мужики…

Мужичок медленно извлек бумажник, открыл его и едва попытался отсчитать купюры, как Щербатый забрал все.

– Дай пересчитаем, а то везешь, может, лям, а нам втираешь, что сорок…

– Зачем мне врать? – возмутился мужичок.

Щербатый вынул пачку тысячных купюр и стал считать, постепенно разворачиваясь к свету. Как раз из подошедшего поезда высыпал народ. Гвоздь дернул его за локоть:

– Давай отойдем, что здесь светиться?

Мужчина не успел глазом моргнуть, а его охранников и след простыл…

– Ну что? – Хвастун посмотрел в зеркало заднего вида на усевшихся на заднее сиденье Щербатого и Гвоздя.

– Сорок тонн у него слили…

– Не густо, – вздохнул Хвастун и, не оборачиваясь, поднял ладонь на уровень уха.

Гвоздь вложил ему в руку пачку купюр, которая тут же исчезла под сиденьем.

– Сваливаем? – спросил Щербатый.

– Квас «наколку» дал. – Хвастун зевнул. – Нефтянику вещи тащил. Тот лопатник засветил. Баксов, говорит, тонн двадцать…

– И где он? – заволновался Гвоздь.

– Клим пасет…

– Один? – Гвоздь подскочил на сиденье.

– Не суетись, – осадил его Хвастун. – Белла, как случай подвернется, склеит его…

– И что, он с ходу поведется? – недоверчиво спросил Гвоздь.

– Белочку не знаешь? – усмехнулся Хвастун. – Знает свое дело.

Сбоку машины появилась худосочная фигура в униформе носильщика.

– Квас! – зачем-то прокомментировал Гвоздь.

Хвастун надавил на кнопку стеклоподъемника.

– Короче, терпила в Шереметьево сейчас поедет, – быстро заговорил Квас в образовавшуюся щель. – Клим ему проехал по ушам, будто тоже с поезда…

– А чего ему в Шереметьеве делать, нефтянику-то? – недоуменно протянул с заднего сиденья Гвоздь.

– Он инженер, летит в Норвегию, – пояснил Квас. – Там какие-то дела…

– Теперь ясно, – облегченно вздохнул Гвоздь.

– Тебе какая разница?! – вспылил Хвастун и завел двигатель. – Все, в аэропорт валим, там его делаем…

Наблюдая через стекло, как гигантский «Боинг» медленно причаливает к телетрапу, хрупкая, похожая на подростка девушка в кожаной куртке и джинсах задумчиво крутила в руках микрофон. В карих глазах легкая усталость и затаенная тоска, какая бывает у людей, свыкшихся с ожиданиями. Тонкие, слегка вздернутые у висков брови, украшенный веснушками носик забияки, коротко стриженные каштановые волосы… Чувствовалась во всей этой внешне спокойной внешности скрытая энергия и взрывной характер.

– Как думаешь, Звонок, мы здесь надолго застрянем? – обратился к ней угрюмого вида увалень, держащий в опущенной вдоль туловища правой руке видеокамеру.

Девушка, которую назвали Звонком, холодно посмотрела на него:

– Устал?

– Нет, – замотал он головой.

– Тогда не стони!

– Я не стону, – обиженно оттопырил он нижнюю губу. – Не хочется ночь в студии на стульях коротать…

Ольга поправила на плече ремешок сумочки:

– Не хочется, увольняйся…

– Чуть что, сразу увольняйся, – расстроился он, отчего нижняя губа отвисла еще больше. – Взяли моду…

Ольга Званцева была жестким человеком. Спуску не давала ни себе, ни тем, кто от нее зависел. Могла ночь напролет сидеть под проливным дождем или в холод ради нескольких минут съемки. Жизнь ее не баловала, а закаляла. Родилась Ольга недалеко от границы с Китаем, в семье военных. Большую часть жизни родители провели в скитаниях по отдаленным гарнизонам, пока не осели в Воронеже. Там Ольга окончила школу и поступила в государственный университет, на факультет журналистики. Будучи еще студенткой третьего курса, попала на местное телевидение, а получив диплом, отправилась завоевывать московские телеканалы. Ей все давалось легко. Немного везения, знаний и обаяния, и вот она уже делает остросюжетные ролики на НТР. В начале этого года ей предложили снять фильм о старообрядцах…

Негромкий, но слышный в каждом уголке терминала голос диктора объявил о посадке на рейс «Москва – Тель-Авив».

Вместе с Лидией Михайловной, сотрудницей ОВИРа, которую про себя Ольга назвала Лидочкой, они поджидали прилетевшую час назад из США и сейчас проходившую досмотр семью Берестовых.

– Не понимаю, чего они едут? – пропыхтел оператор.

– Зов крови, – ностальгически вздохнула Лидочка.

– Только здесь их никто не ждет. – Званцева отвернулась от окна.