Альберт Байкалов: Крестоповал. Война совести

– Надо, – согласился Матвей и двинул бандиту рукоятью пистолета в переносицу.

Охнув, тот рухнул на спину.

– Вяжи его. – Матвей посмотрел на Никиту Лукича. – Я за машиной.

Был теплый майский вечер. Когда усталое солнце едва опустилось за уже казавшийся черным лес, а на небе зажглись первые звезды, за столом, установленным под навесом во дворе Леонтия, собралась почти вся деревня. Вокруг двух лампочек, прикрепленных под жерди, метались и стучали крыльями мотыли. Тарахтел в огороде генератор.

Сам хозяин только что вернулся из райцентра, где навещал шедшего на поправку сына, поэтому организацией праздника занимался Никита Лукич.

Это было первое массовое мероприятие, которое он организовывал после приезда в Россию, и очень переживал.

– Ну что, Никита Лукич, скажешь чего али так и будешь сычом молчать? – спросил через стол брата Леонтий.

– Не приучен я говорить. – Никита поднял наполненный бражкой стакан. – Да и пить не люблю. Но сегодня хочу сказать слова благодарности от всей нашей семьи Матвею Сергеевичу и Марте Владимировне. Спасибочко вам за помощь. И извиняйте, что приняли вас поначалу за злодеев.

– А что же все-таки с кладом? – поставив пустой стакан, спросила Званцева. – Был он на самом деле или это легенда?

– Никодим Игнатьевич! – Никита Лукич выжидающе уставился на старосту.

Старик степенно утер уголки губ пальцами, пригладил бороду и, развернувшись назад, взял замотанную в мешковину доску. Бережно развернул ее и передал сидевшему рядом Леонтию:

– Вот она. С обратной стороны, как и написано в образе было, расстояние указано от двух озер. Там тайник и был.

Леонтий передал доску дальше.

– А как же Самурай?

– Он отрывал пустой косяк, – пояснил старик. – Его вместо этого приколотили, когда уезжали на новое место жить. Полдня втайне сыны мои подпил делали. Как оказалось, не зря старались.

– Значит, клад существует? – охрипшим от волнения голосом спросил Попков.

– Был до войны с немцем, – наблюдая за тем, как рассматривают доску и передают друг другу люди, улыбнулся в усы староста. – Золото и серебро было решено отдать на нужды фронту. Говорят, не один танк купили на эти деньги. Правда, скрыли мы, что таили все это время, опасно было. Могли и привлечь. Времена-то вон какие были. Сказали, всем миром собрали… Остались только царские ассигнации да рубли бумажные… Дома, в подполе, у меня лежат. Надо, забирайте, может, в музей какой сгодятся…