Михаил Серегин - Батюшка. Кулак и крест

– Не понял, какая уловка с передовым полком? – спросил заинтересовавшийся Прокопенко.

– Видите ли, несколько десятков тысяч всадников в латах с копьями наперевес на полном скаку могут сокрушить любое построение. Правда, если бы у Дмитрия было сплошь профессиональное войско, то он смог бы выдержать такой удар, удержать построение, но ополченцев смяли бы однозначно. А это уже полная катастрофа. Это была бы не битва, а сплошная резня. Мамай мог покончить с русскими за час. Поэтому князь и выделил передовой полк, который всю ночь провел настороже, практически стоя, чтобы не дать татарам напасть неожиданно. Этот полк полностью полег, но сбил темп конной атаки. К основной линии татары подошли фактически на рысях и сломать строй русских уже не смогли. Дмитрий даже некоторое время сражался в рядах передового полка, переодевшись простым воином. Татары видели в доспехах князя другого человека и стремились пробиться к княжеским штандартам, а воины русских полков знали, что князь сражается между ними и чувствовали гордость, и от этого поднимался боевой дух. Да и не собирался князь командовать битвой, понимая, что смерть неизбежна, а Боброк сделает все гораздо лучше него.

– Страшно! – сказал вдруг Прокопенко, очевидно, представив себе всю безысходность того боя, когда сошлись на маленьком поле десятки тысяч вооруженных острым железом людей и с остервенением стали резать друг друга, скользя в крови и внутренностях врагов, коней и своих товарищей. Одни надеялись на победу, а вот другие знали, что не победят, а все равно дрались.

– Страшно, – согласился отец Василий, – только учтите, что преподобный Сергий Радонежский обещал помощь сил небесных и победу. А он ведь был широко известен тогда на Руси, верили в него. И вот когда татары стали теснить большой полк в центре, сбили и стали истреблять полк левой руки, тогда все и случилось. Полк, который князь держал в резерве за спиной фактически полег, прикрывая фланг и тыл большого полка. Остатки истребленного полка с левого фланга татары уже загнали в реку и добивали отдельных ратников. В прорыв втянулась половина войска Мамая, готовая опрокинуть русских. Даже удар засадного полка в тыл и фланг почти пятидесятитысячной толпе опьяневших от крови татар ничего бы не изменил. Но вот тогда, когда воевода Боброк ударил со своим засадным полком в последней атаке отчаяния в тыл татарам, сорвались с неба, как написано в летописи, огненные всадники на красных конях и в красных шеломах. Они обрушились на татар, разя их огнем и копытами.

– Вы это серьезно? – опешил Прокопенко.

– Так написано в летописи, просто этого никто и никогда не цитирует. И еще. Мамай был опытным военноначальником, руководить боем умел. Вряд ли его смутил бы удар десяти тысяч всадников в тыл его войску. Перегруппировался бы, блокировал атаку, а остальные добили бы князя Дмитрия. Все просто с точки зрения тактики. Но, видно, Мамай увидел такое, что повергло его в шок. Он ведь сразу бросил свое войско и с одной охраной ускакал к своим союзникам в Крым. По преданию, русские воины гнали остатки татар, пока всех не перебили. Реальна ли такая погоня, если учесть, что и до начала боя у татар было большинство воинов конными, а у русских конными – меньшинство? Вот и подумайте, кто истребил татар, с чьей помощью Дмитрий Донской выиграл безнадежную битву? Вот вам иллюстрация того, что может молитва, обращенная к богу.

– Даже и не знаю, что сказать на это, – медленно проговорил потрясенный Прокопенко.

– Только не подумайте, что этому нас учили в семинарии, – наклонившись к собеседнику, тихо сказал отец Василий, – это я сам раскопал в библиотеке. И выводы сугубо мои личные и оценка моя.

– Если бы я не знал, что вы священник, – покачал головой Прокопенко, – то решил бы, что такой анализ сделан военным, только верующим.

Отец Василий хитро усмехнулся этому замечанию и бодро поднялся со стула.

– Вы вот что, Николай Петрович, – сказал он, – поручите-ка объявить по вашему сельскому радио, что священник восстанавливаемого храма отец Василий приглашает всех желающих прийти на встречу сегодня, часиков в семь вечера... ну, хотя бы сюда, к зданию правления. А я пока схожу к храму, посмотрю, как там и что. Хорошо?

– Да, конечно, сделаю, – рассеянно кивнул головой Прокопенко, а затем как будто опомнился: – Послушайте, а где же вы жить-то собираетесь?

– Не знаю, – улыбнулся священник, – пока не думал. Поговорю с сельчанами, может, кто и приютит на первое время.