Михаил Серегин - Батюшка. Кулак и крест

– Ну и что?

– А то, молодой человек, что территория кладбища – освященная земля, предназначенная для захоронения тел усопших. И освящает кладбище священник молитвой и словом Божиим. Нельзя там строить, понимаете? Школу все равно построили и стали наблюдать всем городом, как из года в год ровно по границе кладбища здание разрушалось. Та часть школы, которая стояла не на освященной земле, стояла как обычно. А вот другая часть, которая стояла на месте кладбища, вела себя очень странно. Лопалась кладка, отлетала штукатурка. Чего только не делали, как не ремонтировали, а сделать ничего не могли. Так ведь и закрыли школу.

– Да ну, не может быть! И прямо по границе территории кладбища? Ну, это могло быть и совпадение – например, проседание фундамента. Там же могилы были, пустоты...

– Коля, – перегнулся отец Василий через стол и пристально посмотрел в глаза управляющего, – ответь себе прямо сейчас на один вопрос. Ты в самом деле не веришь в эту историю или возражаешь, потому что считаешь нужным мне возразить?

Прокопенко смутился, как школьник, которого поймал за руку учитель, когда тот хотел подложить ему на стул кнопку.

– Это все мелочи, – с самозабвенным азартом снова заговорил молодой человек, чтобы сменить неудобную тему разговора. – Вы вот говорите, что это католики такие-сякие, а православие – истинная вера.

– Я этого не говорил, – остановил управляющего священник. – Я не осуждаю католиков и осуждать не могу. Каждый идет своим путем. И католики, и православные – все мы христиане.

– Ну да, конечно. Только вот вы говорили, что это католическая церковь крестовые походы организовывала.

– Опять ошибка. Крестовые походы организовывала не католическая церковь, а рыцари, исповедующие католицизм. Они, искренне веря во Христа, по своей инициативе и на свои средства отправились в Палестину освобождать гроб Господень. Не путайте.

– Хорошо, – не унимался Прокопенко, – а православная церковь разве не поощряла братоубийство?

– Ого! – искренне удивился теперь уже священник. – Теперь уже вы сами загнули, Николай Петрович. Это когда же, по вашим сведениям, православная церковь поощряла братоубийство?

– Да всегда священники благословляли армию, которая отправлялась на войну.

– Ах, вон оно что. Вы кислое с пресным не путайте. Не путайте братоубийство и защиту интересов государства. Вы еще забыли сказать, что испокон веков в воинских частях находились полковые священники. У них даже свое управление было. Но эти священники должны были обеспечить отправление культа для верующих солдат, поддержать их дух, исповедать и отпустить грехи тем, кто умирал, отпеть погибших. Это духовная поддержка воинов, а не благословление бойни. Вы захватчиков братьями считаете по мирским меркам? Нет? Защиту паствы православие всегда поощряло и не проповедовало смирения перед врагом. Только священники никогда не брали в руки оружия и не участвовали в боях.

– Так уж? – обрадовался Прокопенко новому, пришедшему ему на память доводу. – А во время Куликовской битвы не монах Пересвет вступил в поединок с Челубеем с копьем в руках?

– Монах, – согласился отец Василий, глядя добродушными глазами на молодого человека.

– Вот! – наставительно поднял палец Прокопенко. – Вот я вас и поймал на несоответствии.

– Каком? – с самым невинным видом спросил священник.

– Как «каком»? – опешил управляющий. – Вы же сказали, что священники никогда не брали в руки оружия, а поединок Пересвета признали.

– Конечно, признал. Пересвет не был священником.

Прокопенко открыл было рот, но не смог сказать ни слова. Он ничего не понимал. Отец Василий закончил любоваться замешательством крайне самоуверенного молодого человека и стал объяснять, чем монахи отличаются от посвященных в сан служителей церкви.

– Монашество – это община верующих, которые хотят отречься от всего мирского, искупить грехи прошлого или провести остаток жизни в молитвах, покое. Простите, что объясняю вам в такой уж упрощенной форме. Монахи накладывают на себя различные обеты, как правило, самостоятельно. Это их образ жизни. Монах может покинуть обитель навсегда или на время по своему желанию. Это его личное дело и его отношения с Господом. Пересвет решил, что тоже должен взяться за оружие, чтобы освободить родину от иноземного рабства. Одно маленькое «но». Это историки приукрасили, а на самом деле монахи всегда сражались не холодным оружием, а дубинами. Это был символ непролития крови. Даже когда защищали свои монастыри от грабителей и разбойников. Пересвета даже Сергий Радонежский благословил на эту битву – и не его одного, кстати. Из летописей известны имена двух других иноков: Александра Пересвета и Осляби, но сами же летописи говорят, что иноков было больше.