Сергей Соболев - Враг моего врага

Алан жестом показал, что он намеревается выйти из джипа. Рейндж, отзеркалив его знак, тоже выбрался из «Лендровера». Два «грузиноговорящих» сотрудника расспрашивали у передового джипа грузинских воинов, предпринявших вылазку в местные сады и огороды. Мокрушин отнесся к этой своеобразной паузе спокойно. Они должны учитывать менталитет тех, с кем имеют дело. И сами, пусть не все, а та часть сотрудников, что работает под картвелов, тоже, несмотря на все прочие обстоятельства, должны вести себя, как картвелы. Ну и плюс ко всему, хотя он не понимал ничего из того, о чем говорили его грузиноговорящие бойцы с двумя «анклавниками», наверняка даже у этих чмырей его ребята разживутся какой-нибудь полезной информацией: грузины словоохотливы, как мало кто еще.

Рейндж, пользуясь временной передышкой, вытащил из кармашка пачку «Мальборо», сунул сигарету через прорезь маски в губы, прикурил. В центре «нижнего» села и далее расположенного выше по склону «верхнего» Сарабука в небо поднимаются дымы. Пожары в селе то стихают, то вновь разгораются. Огонь, когда меняется направление ветра, тут же набирает силу, выбрасывая в небо по сторонам языки дыма и пламени и мириады искр; очень быстро, беспощадно начинает пожирать сразу в нескольких местах не догоревшие еще к этому времени постройки, сараи, заборы и заодно – плодовые деревья и старые виноградники…

Картина, которую он наблюдал, конечно, не радовала глаз. Но неразбериха, творившаяся в этот день в анклавных селах, грузинских и захваченных вояками Саакашвили осетинских селениях, сотрудникам «четверки» была лишь на руку. На другом конце села их уже останавливал блок-пост, но все прошло благополучно: документы сделаны мастерски, на настоящих бланках; транспорт и экипировка тоже самые что ни на есть настоящие – за большие деньги на Кавказе можно купить в с е. А если и не купить, то украсть, изъять, реквизовать и переделать, либо «оттюнинговать» имеющиеся модели и образцы, ориентируясь на уже существующие аналоги…

Мокрушин не стал подходить к передовой машине, где двое его сотрудников накоротке – чуть импульсивно, но и как бы по-доброму – опрашивали местных гоблинов. Он оставался на своей, правой стороне джипа. У каждого своя сфера пространства, свой сектор – это у них отработано до автоматизма. Но все же он не мог не заметить, что Алан заинтересовался каким-то предметом. Чем-то, лежащим всего в полутора или двух метрах от того места, где остановился покрытый слоем пыли поверх защитной краски их «бэушный», но весьма надежный «Лендровер».

Рейндж, оставаясь на «своей» стороне, сдвинулся чуть вперед, чтобы и самому взглянуть, что именно привлекло внимание его сотрудника.

Это была девушка. Молоденькая, лет восемнадцати или чуть старше. На ней из одежды – лишь ночная сорочка, задравшаяся выше пояса и обнажившая уже мертвую плоть… Ступни девушки раздавлены траками прошедшей по этой улице рано утром тяжелой техники, скорее всего «Т-72». Кровавый след пунктиром от них тянется еще на несколько метров, сходя на нет. Она, эта мертвая девушка-осетинка, по-видимому, выскочила из дома в чем была. Ее застрелили – в правой верхней половине черепа след пулевого, а затем и переехали труп гусеницами танка. Никто из тех «доблестных воинов», что осуществляли захват и последующую зачистку села, даже не подумал убрать трупы местных жителей. Никто из солдат или офицеров армии нынешней «демократической» Грузии, подготовленных и снаряженных при содействии «передовых демократий», не убрал тело убитой с улицы или – хотя бы! – накрыл чем-то эту лежащую на выезде из села мертвую и почти нагую осетинскую девушку…

Вероятно, командование не отдавало приказов о захоронении погибших в этот первый день войны «кударцев». Это еще одно свидетельство того, что ожесточение дошло до предела. Наглядное и ужасное подтверждение того, что два этих народа, грузины и осетины, настолько далеко зашли в своей многолетней вражде и ненависти, что милости не стоит ожидать ни от одной из двух сторон вспыхнувшего с новой силой конфликта.

Алан (что у него творится сейчас на душе, можно лишь догадываться) сел в армейский джип. Мокрушин тоже заметил поданный одним из двух сотрудников знак.

Разговор с двумя встреченными на окране грузинскими солдатами завершен. Рейндж подал команду возобновить движение, и тоже вслед за Аланом забрался в «Лендровер».

Небольшая колонна без проблем прошла через выставленные грузинами «блоки» на окраинах двух сел, осетинского и грузинского. Надо сказать, что оба эти селения, как и большинство других сел в данной местности, совсем еще недавно были «смешанными» по своему этническому составу. Но после войны 1992 года и непрерывных стычек и провокаций последних четырех-пяти лет население во многих селах стало более моноэтничным: те населенные пункты, в которых проживало по общей численности более половины грузинов, стали полностью грузинскими, и наоборот.