Сергей Соболев - Враг моего врага

Она легким, гибким движением поднялась с дивана. И только сейчас соизволила посмотреть в сторону стоящих посреди залы мужчин.

– Ну, Викторию Сергеевну, думаю, вам представлять не надо, – Шувалов легонько толкнул подчиненного локтем, почувствовав, по-видимому, что на Рейнджа напал столбняк. – Да. Вот так вот. Ну-с, а эту юную даму… Виктория Сергеевна, будет лучше, если скажете вы.

– Здравствуйте, Владимир Алексеевич. – Мокрушин ощутил где-то глубоко внутри холодноватый, но в то же время приятный озноб. – Хочу вам представить… Иди к нам, не бойся! – Она помогла «подруге», одетой в длинное, почти до пят платье, встать с дивана. – Эту красавицу, эту добрейшую душу, зовут Малика. – ВС теперь смотрела прямо в глаза Мокрушину. – Кажется, вы узнали ее? Да, это та самая девушка, которой поручено вас убить.

Лазарев, как ему и было велено, сразу же по окончании дежурства, никуда не заезжая по дороге, отправился в Люблино.

Как он пережил эти сутки, как не сорвался и не натворил глупостей – непоправимых! – он теперь, пожалуй, и сам бы не смог сказать, не сумел бы этого толком объяснить.

Как всегда в понедельник, в первой половине дня, место для парковки во дворе новой многоэтажки близ станции метро «Люблино» отыскалось без труда – Лазарев поставил «девятку» почти напротив подъезда. Прежде чем войти в парадное, он проделал нехитрый трюк: как бы обронил связку ключей. Неспешно поднял, заодно и «проверился» – нет ли кого рядом, не собирается ли кто-нибудь войти в подъезд вслед за ним…

Все эти сутки, бесконечные двадцать четыре часа, которые он провел большей частью в своем крохотном кабинетике в административной части СК «Олимпийский», устроенном рядом с пультом ИСБиВН, [41]его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают, что его реально пасут. Поверить в то, что «чужие» способны мониторить – дистанционно! – каждый его шаг, отслеживать любой жест, реплику, слышать каждое произнесенное им слово, читать с экрана постоянно включенного в его кабинете ПК и слышать все переговоры по многоканальной УКВ-станции и во внутренней телефонной сети, конечно, способен лишь глупец. С другой стороны, недооценивать их тоже не следует. Прежде чем Лазарев отправился утром в воскресенье на суточное дежурство, Роза, провожавшая его на правах «и.о. хозяйки», вручила ему одну довольно недешевую штуковину – сотовый телефон Vertu Signature. Носить его он отныне обязан постоянно. На работе – скрытно, не афишируя, в чехле на поясе. Доставать его, показывать сторонним лицам, пытаться производить какие-либо манипуляции с этим навороченным гаджетом, либо звонить по нему – «категорически воспрещено»… Несложно догадаться, что эта штуковина, включенная в одном из имеющихся режимов, – к примеру, «круглосуточный консьерж», – позволяет прослушивать носителя этого девайса так же надежно, как если бы на нем был закреплен высокочувствительный микрофон.

Таким образом, по крайней мере, один способ контроля за нужным им человеком «чужие» предусмотрели. Любая неосторожная реплика, любой подозрительный поворот в разговоре с сослуживцем или кем бы то ни было с участием Лазарева могут быть отфиксированы и истолкованы как попытка выйти из-под контроля, нарушить данное под давлением слово. Как попытка «маякнуть» кому-нибудь об опасности, и, таким образом, поставив на кон жизни близких, начать свою контригру.

Угроза подставить жену и ребенка под пули или ножи преступников стала тем самым дамокловым мечом, который висел над головой Лазарева с того самого момента, когда он обнаружил у себя в квартире группу незваных гостей. Если бы на кону стояла только его собственная жизнь, Сергей уже сделал бы свой выбор. Но он в ответе за двух бесконечно близких ему людей. И, помимо всего прочего, – хотя это обстоятельство не упраздняет вполне объяснимого желания в первую очередь думать о собственном спасении и о своих родных, – он также не мог не задумываться над тем, кто те люди, что взяли его в столь крутой оборот. Что у них за цель и какого рода планы они нынче вынашивают…

Три подряд бессонные ночи, даже если не учитывать всего драматизма ситуации, в которой оказался Лазарев, способны ухайдакать любого, даже самого крепкого мужика.

И все же он не стал пользоваться лифтом, а, как обычно, зашагал вверх по ступеням на свой седьмой этаж. Свинцовые ноги, раскалывающаяся голова, отсутствие мало-мальски разумных мыслей; давно он не чувствовал себя столь паршиво.