Сергей Соболев - Время «Ч»

Вечером в одном из кабинетов СЦСБР собралось совещание в узком кругу. На нем присутствовали пятеро спецслужбистов и помощник главкома, курирующий силовые структуры – а именно линию антитеррора. Все в звании не ниже генерал-майора и в должностях не ниже заместителя министра или руководителя ключевого департамента своей конторы.

Разговор длился уже около часа, в кабинете было сильно накурено, у всех присутствующих от обилия поступающей информации уже порядком трещали головы…

Они говорили о том, что:

…оба взрыва являются хорошо спланированными акциями, цель которых пока до конца не ясна.

…что Хаванов, которого уже успели допросить, говорит, что он и его коллеги прикрывали своего начальника, который вроде бы должен был встретиться в том злополучном бистро с каким-то информатором. Он утверждает, что они в последнее время работали по некоторым бывшим спецназовцам, которые – под прикрытием занятием страйкболом – предположительно сколотили сильную и мощную преступную группировку. Но что детали этого дела известны лишь одному полковнику Новосельцеву (которому оторвало в кафе голову).

…примерно то же самое, несколько путаясь в показаниях, утверждают и прочие их коллеги из числа тех, кого успели опросить на данную тематику.

…что из сейфа Новосельцева изъята распечатка разговора – последнего, кажется, в жизни бизнесмена Паскевича – между покойным и его приятелем адвокатом Крупновым, который очень странно вел себя все последние дни. Выяснилось, что полковник и его подчиненные изъяли блок спецаппаратуры СOPM, осуществляющей автоматическую запись в сети мобильной связи. Зачем Новосельцев хранил у себя распечатку разговора, где двое обсуждают содержимое пришедшего Крупнову факса, подписанного, кстати, неким Че, и сумму претензий от наследников какого-то Магомедова – а также почему он не сообщил о самом факте такого рода переговоров в ФСБ и своему руководству, остается теперь лишь гадать.

…что имеется в наличии тело некоего Черкесова, которого подмосковные милиционеры застрелили во время досмотра машины – при попытке оказать вооруженное сопротивление.

…что этот самый Черкесов – фамилия которого, кстати, начинается на «че» – является, а вернее сказать – был, одним из вожаков законспирированной преступной группы, состоящей из людей, служивших в подразделениях спецназначения, преимущественно – в морской пехоте.

…что созданная Черкесовым и еще кем-то преступная группировка – начавшие спешно разрабатывать эту тему оперативники дали ей название «Черные волки» – вполне может иметь отношение к двум последним терактам (тогда их цель – крупный денежный куш, хотя мотивы их действий и сама технология до конца неясны).

…что у Черкесова и его единомышленников, вероятнее всего, имеются свои люди в органах, которые снабжают их конфиденциальной информацией, прикрывают, а возможно – координируют их действия.

…что группа неизвестных, среди которых были двое в милицейской форме, – документы у них, как выяснилось, липовые, «уазик» угнан в Тверской области почти месяц назад, перекрашен, снабжен атрибутикой УВД ЮО г. Москвы, номера тоже заменены на московские – устроила перестрелку возле жилого дома в районе Братиславской. В ходе огневого контакта погибло пятеро мужчин. По некоторым данным, в конфликте поучаствовали двое федеральных спецагентов. Когда Шувалову – именно он курирует элитный оперсостав – стали задавать вопросы на эту тему, он сказал: «Здесь еще много неясностей… доложу в следующий раз», после чего ловко перевел разговор на другую тему.

Ночь на пятницу. Мокрушин

Шувалов не отпускал нас – меня и агентессу – до одиннадцати вечера. Все это время мы провели в совбезовском здании: я надиктовывал на цифровой диктофон рапорта и объяснительные, которые с меня потребовал Юрьич, а Измайлова отслеживала нужную нам информацию, дергала за разные места аналитиков и экспертов (Шувалов объявил состояние «мозгового штурма») и периодически сообщала мне текущую обстановку. Когда с вечернего (генеральского совещания) – оно проходило в бункере – вернулся наш начальник, я насел на него изо всех сил. Первоначально Шувалов склонялся к тому, чтобы отправить меня в наш балашихинский центр. Потому что, во-первых, существует опасность повторного нападения на Полста седьмого, то есть на меня, со стороны тех лиц, что послали своих боевиков на Братиславскую, там я, по его мнению, буду в полной безопасности. Во-вторых, спецпрокурор, которому подчиняется наша внутренняя инквизиция, настаивает на том, чтобы с меня как минимум сняли статус «элиты», что позволило бы его сотрудникам, занимающимся дознанием по делу о пропавшем «бандитском миллионе» и прочими небезынтересными – для особистов – фактами моей бурной и далеко не безгрешной жизни, применить к «объекту дознания», то есть ко мне, весь имеющийся у них в наличии арсенал приемов, соответствующих степени моей упертости и величине тех моих грешков, как мнимых, так и настоящих, которые уже удалось раскопать нашим особистам…