Сергей Соболев - Время «Ч»

Ромчик, как ни странно, сразу ощутил некое облегчение. Ему опять пришла в голову мысль, что – очень даже может быть – Черкесов жив и что не все так страшно, как это ему представлялось все последние дни, начиная с воскресенья.

Серый тем временем повел себя довольно странно (для Ромчика, но не в глазах санитара, который уже успел выставить на единственный пустовавший стол три стакана, предварительно постелив развернутую газету). Он выставил на стол две бутылки пива, поллитровку водки, разложил нарезанную кружочками «Любительскую» и порезанный ломтями хлеб. Откупорил пиво, передал бутылку жадно следящему за ним работнику морга – тот, запрокинув голову и двигая острым кадыком, сразу влил в себя изрядную порцию живительной жидкости.

– Малой не пьет, рано ему еще бухать! – солидно, почти басом, промолвил Серый. – А мы с тобой, Николай, накатим по маленькой, за знакомство, так сказать!

Он набулькал водки в стаканы и передал тот, в котором было налито больше, санитару.

– Будьте з-здоровы… и-ик!

Серый лишь пригубил из своего стакана, который он предварительно протер носовым платком, а санитар опрокинул в себя дозу целиком…

– Ты, Николай, наверное, тут у вас все знаешь: кто у вас здесь помер, от чего, короче, в курсе этих вот дел, – вновь наклоняя горлышко над его стаканом, сказал Серый. – Ты же спец в этих вопросах, так?

– А то! – сунув в губы мятую сигарету, сказал санитар. – И-ик! Всех к нам везут! А если и не к нам, то я все р-равно знаю, к-кто п-помер и… и отчего п-помер…

– А если человека, к примеру, ранило? – осторожно забросил крючок Серый. – Его тоже к вам сюда везут?

– И-ик! Будьте здравы хлопцы… и живите до ста лет! – Санитар выпил, а затем, пожевав колбаски с хлебом, сказал то, отчего у Ромчика встали волосы дыбом. – Привозили тут одного… с пулевым… Но… т-с-с!! И-ик! Я вам этого н-не говорил!..

– Когда? – поинтересовался Серый, булькнув в его стакан еще немного водки. – В какой день это было?

– И-ик! К-кажись, в воскресенье. Т-точно, уже под вечер. С-скажу вам… токо ша! З-знаете, кто эт-то был такой?! И-ик! Этот… террр… короче – бандит!

– Ну? – удивился Серый. – Откуда знаешь?

– Эти… м-милиция его с-сёда… ко мне… доставила! Наш ммед… медэксперт его… энтого террориста…

– Как! Как ты сказал?

– А-а… вот так! – подняв вверх указательный палец, сказал порядком захмелевший санитар. – Но… т-с-с! Ни-ко-му! Тут д-двое ментов д-дежурили… охраняли тело… потом куда-то увезли… Я… и-ик!.. с-слышал, как м-менты разговаривали п-промеж собой… Что… и-ик!.. оружие у энтого бандюгана нашли и эту… как ее… в-взрывчатку!

– Чего?! – воткнулся в их разговор Ромчик. – Чё ты тут, дядя, гонишь?! Какой, на фиг, террорист?!

Он хотел добавить еще кое-что покрепче – за время вольной жизни научился всяким разным словам и выражениям, – но Серый, больно наступив ему на ногу, заставил его опомниться и прикусить язык…

Бригадир нахлестал санитару полный стакан водки и едва не насильно заставил того выпить.

Через несколько минут они уже были на автостанции.

– Чижик, мать твою! – выругался Серый. – Ну тя на фиг! Я думал, что ты попался на обычном криминале.

– Да врет он все! – зло сказал Рома. – Не было у нас боевого оружия! И взрывчатки – тоже не было!

– Надеюсь, этот синюга, когда проспится, ни черта не вспомнит! – процедил Серый. – Вот что, Ромчик. В принципе ты неплохой пацан, как мне казалось! Сам видишь, я пытался тебе помочь. Но в эти вот стремные дела типа «террора» я влезать не собираюсь! Сейчас поедем ко мне в общагу, заберешь свои манатки, я тебе даже сумку дам и деньжат еще подброшу! Обо мне, братишка, тебе придется на какое-то время забыть! И вот что: советую тебе рвать когти, на юг, в Ростов или еще куда! А то могут тебя заколбасить – менты ведь не посмотрят, что ты еще малой! И про этого твоего знакомого тоже советую забыть! Запомни, братишка, раз и навсегда: с того света не возвращаются…

Рейндж некоторое время сидел с отвисшей челюстью, а затем – придя немного в себя – врубил рацию в машине едва не на всю громкость.

На милицейских волнах УКВ-эфира царили хаос и неразбериха: какие-то обрывки слов, фраз, гул, треск, поэтому он решил перестроиться на волну оператора СЦСБР.

Ну вот, другое дело: на волне А-центра порядка оказалось куда больше и можно хоть что-то разобрать, хотя и здесь обмен оч-чень плотный, какая-то, блин, паника поднялась – все это напоминает обрушившуюся со склона горы снежную лавину.