Сергей Соболев - Время «Ч»

– Ханкалинские контрразведчики, конечно, не в курсе, – понизив голос до полушепота, сказал Шувалов. – Они завели дело, двинули соответствующую докладную наверх, ну а наши особисты, как я понимаю, сразу же сделали стойку. Они, почитай, весь этот месяц маются: согласись, история, в которую ты и твои сотрудники влипли, требовала, по минимуму, серьезного объяснения, а по максимуму – тщательнейшей проверки! Неделю с лишком вы что-то высиживали под самым носом боевиков!

– Не «высиживали», а пережидали, – уточнил Мокрушин. – И не под носом, а устроились прямо в их зубастой пасти! Стоило им только прочухать, что к чему, и щелкнуть клыками, и от нас бы мокрого места не осталось! Гм… Интересно как получается. Выходит, значит, мы «развели» не только чеченов, но и свое родное государство? Почти десять дней хрен знает где ошивались, может, даже на Канары успели смотаться, потом все ж нарисовались, но сдали в казну только четверть «лимона», остальное же «попилили»? Ну а чтоб проще было считать… семьсот пятьдесят тысяч легко делится на троих – мы четвертого своего товарища зверски замучили? Хорошенькое дельце мне тут шьют! Вот видишь, Юрьич?! А ты мне поручил какую-то «книгу» писать! Прошу прощения, но я ни хера, ни буковки не написал. Потому что у нас, видите ли, не война, а контртеррористическая операция! Вот и получается, что такого, как я, могут в любой момент взять за хобот… и судись потом всю оставшуюся жизнь!

– Такого, как ты, Рейндж, не могут, – уточнил Шувалов. – Нам не зря даден особый статус. То, что у тебя сегодня какой-то там чемоданчик отобрали, это все мышиная возня. Измайлову я послал за тобой по двум причинам: во-первых, особисты все ж действуют автономно и независимо, и потому могли быть напряги, но я эту тему уже обкашлял с кем надо и практически снял вопросы. Ну а во-вторых, Алексеич, мне не очень-то нравится то, как ты выглядишь последние две-три недели…

– О! Вспомнил важную вещь, – встрепенулся Рейндж. – Я же кассету принес, Юрьич! Каспийск, теракт на девятое мая, эксклюзив… Ты эту пленку наверняка не видел! И знаешь, нет, ты не поверишь, на этой кассете есть один сюжетец, где в главной роли выступает – кто бы ты думал? – человек, скажу осторожно, похожий на курчалоевского амира…

Мокрушин поднялся со стула и направился к вешалке, где он повесил свою куртку, – кассета была в боковом кармане – но в этот момент зазвонил телефон.

Шувалов подошел к приставному столику и снял трубку внутреннего телефона, обеспечивающего прямое соединение с дежурным оператором в ситуационном центре. Мокрушин увидел, как переменилось у него вдруг лицо, как чуть отвисла, а затем отяжелела нижняя челюсть, как вздрогнула спина…

– Что cтряслось, Сергей Юрьич? – спросил Мокрушин, удивляясь этой внезапной перемене в обличье своего начальника. – Что?

Шувалов медленно вернул трубку на место, затем, глядя куда-то в сторону, каким-то чужим голосом произнес:

– Теракт. Здесь. В Москве. Есть человеческие жертвы…

Рабочий день Александра Паскевича, если только не происходило ничего экстраординарного, обычно делился на две части. Паскевич, тридцатишестилетний московский бизнесмен, специализирующийся на финансовых операциях в сфере недвижимости, появлялся в своем новом представительском офисе на Сретенке в половине девятого утра (пентхаус, оборудованный под городскую квартиру VIP-класса в одном из соседних домов, был очень удобен в плане экономии времени на дорогу на работу и обратно). Паевой инвестиционный фонд «СИТИ-ШФ», – аббревиатура СИТИ, помимо понятного любому грамотному человеку англосаксонского значения, складывается из первых букв слов Строительство, Инвестиции, Технологии, Инновации – хотя и учрежден всего около полугода назад, к нынешнему времени по привлеченным и вложенным в различные проекты средствам уже успел войти в пятерку крупнейших московских компаний данного профиля. Александр Борисович проводил в своем новом офисе от трех до трех с половиной часов, после чего – в районе полудня – перебирался в другой свой служебный офис, несколько скромнее своими размерами и не столь шикарно отделанный, как этот, на Сретенке.

В этом сравнительно небольшом офисе, расположенном в на удивление тихом и покойном месте, – переулок-тупичок всего в каких-то двухстах метрах от ГУМа и Красной площади – работали самые доверенные люди Паскевича, прозванного в узких кругах Барракудой – за свою удивительную способность влет заглатывать лакомые для его бизнеса куски. Здесь же он держал свою «черную» бухгалтерию, в том числе выборочную документацию по лопнувшему не без его участия Ситибизнесбанку и доведенному до банкротства 3-му Московскому ПИФу, здесь же, в этом тихом офисе, проводил рабочие встречи с разными полезными его бизнесу людьми.