Сергей Соболев - Время «Ч»

Сутками ранее, воскресенье, утро

Когда Черкесов на своем темно-синем «Паджеро» подкатил к интернату, фосфоресцирующие стрелки часов на передней панели показывали без пяти минут шесть.

Оба строения – и учебное здание закрытого лицея, и спальный корпус – были почти полностью погружены в темноту. Алексей припарковал машину не на площадке, у парадного, а чуть дальше, к воротам металлической ограды, которой еще с советских времен была обнесена по периметру вся территория этого закрытого подмосковного интерната. Ну-с? И где этот Аника-воин, где его юный друг Ромчик, за которым, он, собственно, и приехал сюда в такую рань?

Неужели проспал?

Черкесов вышел из машины, закурил. Вокруг царила темень, только позади светилось несколько окон в недалеких отсюда многоэтажках, и еще слева, над входом в здание интерната, тускло горел дежурный светильник. Небо обложено тучами, температура чуть выше ноля, – днем немного потеплеет, серьезных осадков на сегодня в метеовыпусках новостей не обещали. Да и не суть важно, что там будет с погодой. Они с ребятами договорились, что войнушка состоится по-любому, даже если на Москву и область вдруг обрушится снежный буран.

Со стороны ограды послышался короткий свист. Черкесов ответил – умора с этими пацанами! Возле забора нарисовались три или четыре человеческих силуэта. Один человечек ловко вскарабкался на довольно высокую ограду из металлических прутьев, на какое-то время повис на руках с другой, уже внешней стороны, затем мягко, грамотно пружиня в коленках, приземлился…

Черкесов все это время оставался на месте, в нескольких шагах от разделенной оградой компании; до его слуха донесся чей-то ломкий, как это бывает у подростков, голос:

– Ром, попроси своего знакомого, чтобы взял на войну и нас!

– Не-а, пацаны, вас не возьмет… вы ж учебку не прошли! – прошелестел Ромкин голос.

– Ну будь ты челом?!

– Ладно, спрошу… может, в следующий заход подпишутся и кого-то из вас взять.

– Попроси своего «крутого», чтоб показал нам, какой у него при себе есть ствол?!

– Ты чё… он же секретный спецназ! Ну все, пацаны, нам пора ехать на задание…

К «Паджеро», возле которого перекуривал Черкесов, эдак с ленцой, вразвалочку, подошел подросток лет тринадцати с половиной: это был гибкий худощавый мальчишка с живыми карими глазами, чуть выше среднего для его возраста роста.

Прикид юного воина состоял как бы из двух частей. Нижнюю половину составляют заметно вытертые на коленках джинсы и хорошо растоптанные, но все еще добротные армейские ботинки с высоким берцем на шнуровке – эту обувку раздобыл для него сам Черкесов. Верх более милитаризован: поверх «комка», заправленного в джинсы, надето некое подобие «разгрузки» с прошитыми кармашками, предназначенными для ношения запасных обойм, гранат, запалов к ним и прочей боевой атрибутики. На голове красуется… настоящий черный берет с якорьком (головной убор несколько великоват для него, но ничего, смотрится довольно лихо).

Что касается «гражданской» куртки – плащовки с капюшоном на синтепоновой подкладке, – то Ромчик держал ее чуть на отлете, в левой руке, потому что этот предмет, как ему казалось, не соответствует прочей экипировке… а ему жуть как хотелось покрасоваться на виду у немногочисленных зрителей в своем «милитари»…

– Здорово, братела, – сказал он чуть громче, чем следовало бы. – Рад тебя видеть, Черкес.

– Здравствуй, брат Рома, – пожав протянутую руку и слегка усмехнувшись в усы, ответствовал ему Черкесов. – Нам пора ехать на дело, так что милости прошу в машину!..

Позже, когда они отъехали от интерната и выбрались на пригородное шоссе, Черкесов поинтересовался:

– Что это за спектакль ты устроил, Роман? И что за «секретный спецназ» ты придумал? Решил продемонстрировать некоторым своим дружкам, какие у тебя «крутые» знакомые имеются?

– Угу, – кивнул подросток, сидящий справа от него, в кресле пассажира. – Пусть знают…

– Почему сигаешь через забор, а не ходишь, как все порядочные люди, через парадное?

– А кто меня выпустит? У нас охранники… что один, что другой, дебилы! За бутылку водяры, может, выпустят… а так – не-а! Наши директриса и завучиха выпускают отсюда только тех, к кому приезжает родня, или с теми, у кого имеются справки по опеке. Не нравится мне этот лицей, мутотень сплошная. Да пошли они все в ж…!

– Полегче, парень! – покосился на него Черкесов. – Нахватался всяких… всякого… короче, следи за базаром!