Сергей Соболев - Девять минут до взрыва

Ближайшее из таковых – ингушское село Али-Юрт, до околицы которого от их «скрытки» не более километра. Из леса туда ведет не только проселочная дорога, но и тропы, проложенные через подлесок и вдоль берега ручья. За спиной, в паре сотен метров, западный край прорезающей местность от осетино-ингушской границы до села Али-Юрт балки Мюрат (ее прикрывают сразу две засадные группы). Впереди и слева всхолмленные лесные массивы: хочешь, шпарь через зеленку в Пригородный район, – до поселка Сунжа каких километров шесть – а хочешь, уходи на юго-восток в Галашки, где тоже найдется где укрыться одиночке ли или даже целой волчьей стае. Связь с замкомроты Шинкаренко по УКВ (он находится с теми двумя группами, что блокируют проход по дну балки). Ага… легок на помине!

– «Береза», «Береза», я «Сосна»!

Краснов перевернулся на спину, вытащил из кармашка «лифчика» «кенвуд», – рация была как вытащенный только что из печи пирожок, обжигала пальцы – поднес к спеченным в корочку губам.

– «Б-б-береза» на связи!

– Что ты там блеешь?! – сердито переспросил замкомроты. – Эй… воронежские… вы что, уснули там, что ли?!

В динамике что-то щелкнуло, затем в эфире прозвучал незнакомый голос с глумливыми интонациями:

– Воронеж – куй догонишь! Где свиньи жируют, там волки пируют!..

– К-кто это? – Краснов ощущал себя настолько обессиленным, что каждое слово, каждое движение давалось ему с превеликим трудом. – Кто г-говорит?

– Хрен в пальто! – в эфире прозвучал тот же насмешливый голос. – Эй, ва-арона из Ва-аронежа!.. Ца могаш яц хьо? [10] Не болеешь? (ингуш.)

– Че-го?

– Са-авсем, вижу, бальной! Будем бачка тебе рэзать, «варона»! Жди в гости… ха-ха-хааау-акбар!

– «Береза», ты с кем это говоришь?! – вновь послышался сердитый голос замкомроты.

– Что за бред?!

– В-виноват… помехи в эфире!

– Смотри у меня! Не спать! Смотреть в оба! Если прогавите «духов»… я тебе, боец, лично башку откручу! Ясно?!

– Т-так точно.

– Конец связи.

Краснов сунул рацию обратно в кармашек распаузки. Поднес к глазам бинокль, вглядываясь сквозь марево в лесистый склон холма по другую сторону проложенной здесь некогда – нынче заброшенной – грунтовки. Кажется, никого… Зной выжигает внутренности, все время хочется пить. Отцепил фляжку… она оказалась пустой. Рядышком, в кустах, смахивающий на лешего из-за маскировочного прикида и понатыканной во все щели в экипировке веток, зашебуршился Измайлов. Тоже «угорел»: голова и шея как у бабы во время страды, на пашне, в солнцепек, повязаны платком-банданой; глаза красные, как у кроля, губы в засохших корочках…

– Димка, попить бы.

– Счас слетаю к ручью, Толян!

– Может я? Мочи нет, как жарко…

– Не-е… ты уже ходил! Помнишь? Теперь моя очередь! – Бойцы… давайте-ка фляги! У кого-то был пустой фунфырь из-под минералки?! Давайте сюда все емкости! Я смотаюсь к ручью, воды наберу!! Измайлов!

– Ну?

– Гну! Ты за старшего! Бди! Никому не спать! Пацаны… – он напоследок ткнул кого-то в высунувшиеся из высокой травы подошвы берцов. – Не спать… Боец, мля! Бдите… а то я вам сам вместо духов головы поотрываю!!!

Краснов собрал емкости, закинул за спину «калаш». «Броник» и каску в такую жарень таскать сродни самоубийству, пусть себе лежат под кустиком. Согнувшись в три погибели, метнулся через полосу кустарника к ложбинке, заросшей местами уже пожухшими камышами…

От ручья повеяло свежестью. Он присел на корточки: первым делом ополоснуть лицо… потом напиться вволюшку. И лишь после этого он наполнит водой все баклажки, который прихватил с собой…

Откуда-то из-за спины послышался легкий шум.

Краснов обернулся – что там еще такое? Может, зверь какой?

Из камыша, в полный рост, прямо на него вышел какой-то чел в «комке», с повязанной зеленой косынкой головой, в новенькой «распаузке», из кармашка которой торчит кончик рации, с обрезанными перчатками – его заросшие черным курчавым волосом руки спокойно, казалось бы, покоились на переброшенном на грудь «АКСУ»…

Вслед за ним – еще один смуглый «душок», этот с бородой – видать долго из лесу не выходил…

И еще вое «бородачей».

Краснов открыл рот, – хотел заорать в полный голос, предупредить пацанов об опасности – но вдруг понял, что он не способен издать ни звука. То ли страх его парализовал, то ли это было последствием полученного им теплового удара…

И все же он – из последних сил – стащил с плеча «калаш», понимая, что жить ему осталось по любому всего-то пару мгновений.