Анатолий Гончар - Смертники

Едва русские скрылись из виду, Асламбек побежал. Конечно, это не был бег молодого мужчины, но тем шарканьем, коим некоторые идиоты пытаются отдалить встречу с Аллахом, он тоже не был. Асламбек бежал с уверенностью старого, но еще крепкого легкоатлета, каковым он и был – давний, слегка потертый значок кандидата в мастера спорта, того уже несуществующего государства с гордым названием Советский Союз, до сих пор висел на лацкане парадного пиджака. Он – Асламбек Хазаров – был еще крепок и силен. Он мог бежать, с легкостью, тем более вниз, под горку, по знакомой тропинке, незаметно для посторонних глаз петляющей среди хребтов и выводящей на засаженную грецкими орехами поляну. Туда, где он оставил рацию.

Вот только этот тщедушный мальчишка никак не хотел поспевать за легко переступающим через поваленные на тропу бревна дедом. ДЕДОМ! Асламбек улыбнулся. Сколько ему тогда было, когда погибли родители? Год? Полтора? Хазаров хорошо помнил его родителей. Егоровы – большая семья – семь человек детей, как у чеченцев. Куда им было бежать? Кто их ждал на родине? Понадеялись на защиту соседей… как-никак, сами ничего плохого не делали. Как же, не делали они! Вот Кирилл – глава дома, сколько лет на нефтеперегонном заводе отработал, передовик, производственник, такие деньжищи огребал! Дом отгрохал. Из-за этого дома и погорел – будь тот поменьше, может, и не тронули бы его. А так… Сам Асламбек к ним не пошел, сыновей послал. Лучше бы пошел. И ведь говорил – всех под корень! Нет, приволокли несмышленыша. Надо было бы его там и прибить, о стену. Ан нет. Все старший сын: «Шахид будет, шахид»… Вот тебе и шахид. И ведь прикипел, прирос к нему старый Асламбек, всей душой, всем сердцем прирос. Подрос мальчишка, вон как подрос, помощник стал деду на радость, какой уж тут шахид. И ведь не отличишь от внуков родных. Может, потом, когда вырастет? Но и тогда одень, отпусти бородку, улыбнись хитрой восточной улыбкой – и кто отличит в молодом чеченском парне русского сироту? Вот оно как все перемешалось. Не так просто оно, не так просто… Ведь до сих пор старики рассказывают о русских полках в стане Великого Шамиля. Вот и растеклась кровь тех полков по крови истинных повелителей гор. Растеклась… А к добру ли, худу ли, никто не скажет. Да и кто знает, кроме Аллаха? А Аллах велик!

С этой мыслью Асламбек легко перемахнул через тонкую валежину. И вдруг в его груди что-то ни с того ни с сего кольнуло, словно что-то лопнуло; сердце старика дернулось и, перестав качать кровь, остановилось. Ноги сами собой сделали еще несколько неуверенных шагов вперед, колени подломились и, обдирая лицо, старик рухнул в росший рядом с тропой куст шиповника. Последнее, что услышало уходящий в небытие Асламбек, был пронзительный крик:

– Де-да-а-а!

Слез, падающих на холодеющее лицо, детских рук, пытающихся поднять бездыханное тело, Асламбек Хазаров уже не чувствовал и не слышал.

Ваха, видно, решил, что сопротивление русских сломлено. Под покровом тумана его моджахеды подбирались все ближе и ближе к окопам обороняющихся спецназовцев.

К «окопам спецназовцев» – даже само это выражение заставляло выть продвигающегося в арьергарде Ибрагима. Сейчас, потеряв стольких своих бойцов, он уже не знал, кого ненавидит больше – спасающих свою жизнь русских или столь бездарно уступившего им свои рубежи Махамеда Умарова. Но гневаться на него было поздно, а что касается русских, то их оставалось совсем немного. И горе тем, кто не умрет раньше, чем окажется в руках Ибрагима и его воинов. Старший Келоев знал много интересных штучек, способных заставить пленника начать мечтать о скорой смерти. «Смерть как избавление», – где-то он уже слышал эту фразу. Вот только где и когда?

Над головой просвистели пули. Ибрагим невольно присел и, шагнув вправо, укрылся за деревом. Как командир отряда, он имел право не рисковать собственной жизнью. Тем более что в прошлом уже успел показать свою храбрость – теперь ее пусть показывают другие. А туман опускался, становясь все гуще. Самое время, чтобы сделать последний решительный бросок вперед.

– Лечо, Ваха, что вы возитесь? – зло выкрикнул Ибрагим в микрофон рации.

– Мы готовы! – ответил кто-то. Ибрагим не разобрал, кто именно, а вслед за этими словами наверху раздались гранатные разрывы. Кто-то, перекрывая звуки боя, пронзительно вскрикнул.

– О, шайтан! – Помянув врага рода человеческого, Ибрагим начал медленно подниматься вверх, стараясь идти так, чтобы от противника его все время отделяли толстые стволы буков.