Анатолий Гончар - Смертники

– Гранаты к бою!

Напряжение, с которым была произнесена эта команда, должно было затопить весь лес оглушительным громом его голоса. На самом деле из судорожно дернувшегося горла вырвались лишь едва различимые в окружающем грохоте хрипящие звуки. Бросив рюкзак (так, словно в нем лежали камни-голыши, а не смертоносные, со вкрученными запалами, гранаты) на дно окопа, Ефимов тут же вытащил оттуда две эфки и, рывком выдернув первое кольцо, отправил гранату за бруствер. Судя по раздавшимся воплям, сделал он это вовремя. Следующая ушла туда же, за ней еще одна и еще одна. Выстрелы со стороны противника значительно ослабли.

Вот только жаль, у боевиков тоже имелись гранаты; может, не так много, как у разведчиков, но… Одна из них взорвалась с недолетом, две другие перелетели чуть дальше, а вот четвертая или пятая угодила точно на дно окопа, в котором сидел Баранов. Если бы это была «Ф-1», шансов выжить у него не было никаких, а так Артем успел распластаться на земле лицом к другому краю окопа и закрыть руками голову. Взрывом ему посекло буквально все – ноги, ягодицы, спину, руки, но он был жив и даже попытался подняться. Из многочисленных ран потекла кровь, следовало оказать ему первую медицинскую помощь. И если не сделать укол промедола, то хотя бы перевязать… Увы, у Сергея по-прежнему не было ни одной секунды свободного времени.

А бой все продолжался. Стрельба только усиливалась, слишком долгая и частая, чтобы считать, что у Ефимова есть шанс выкрутиться. А еще эти разрывы – слишком много разрывов, слишком много гранатометных выстрелов. У Ефимова четыре «РПГ-26» и все, а разрывы слышатся и слышатся. Вот стали доноситься звуки срабатывающих гранат, значит, противники сблизились почти вплотную.

И разведчики капитана Гуревича бежали и шли, шли и бежали. Путь казался вечностью, и Игорь уже неоднократно пожалел, что столь поспешно отпустил задержанных.

«Надо было оставить их под охраной одной тройки… Хотя нельзя, это всего три бойца, мало ли что… Может, следовало старика и мальчишку привязать к дереву? А потом вернуться? А если бы вернуться не получилось? Нет, не так, все не так… – И тут же мысль молнией пронзила мозг: – Что там, у Ефимова? – Он повернулся к тяжело дышащему за спиной радисту:

– Что там у «Леса»?

– Не отвечает.

– Ублюдство… Живее, не отставать!

И снова бегом, надрывая легкие и вслушиваясь в канонаду выстрелов. И сама продолжающаяся канонада подавила надежда на то, что еще есть куда и к кому бежать на помощь.

Внезапно капитан сообразил и крикнул:

– Стоять! – Его рука сама потянулась к джипиэсу и карте. Он сравнил цифры координат и облегченно вздохнул: – Уф, вовремя.

– Ляпин, ко мне! – приказал Гуревич.

– Командир? – В это слово Ляпин вместил сразу несколько вопросов.

И сразу перед глазами бойца было развернута карта. Капитан ткнул пальцем в переплетение линий.

– Мы здесь! «Лес» здесь!

Ляпин понимающе кивнул. Между двумя группами тянулось не на один квадрат минное поле.

– Ясно…

– Иначе не успеем, – группник не оправдывался, он констатировал факт. Может, Ефимов управится и сам, но пойди они в обход, и тогда точно не успеют прийти на помощь. Интенсивность боя такова, что вскоре у кого-то должны закончиться боеприпасы.

– Здесь метров пятьдесят, – Игорь кивнул в сторону расстилающегося перед ними минного поля, и Ляпин вынужденно согласился. Внутри все трепетало от воспоминаний недавних событий. Но рука уже сама привычно потянулась к притороченному к рюкзаку миноискателю.

– Давай помогу! – Гуревич, словно чувствуя себя виноватым и одновременно понимающим всю правильность принятого решения, начал спешно отвязывать «ИМП-2».

…Ляпин успел сделать несколько шагов, даже нашел одну ПФМку, когда вдруг миноискатель вырубился. Такого никогда не было. Григорий перепробовал все, но прибор продолжал молчать. Наконец оглянувшись на безмолвно застывшую группу, он снял рюкзак, сунул туда отказавший прибор и на мгновение замер, словно обдумывая свои дальнейшие действия. И пока он думал, а затем совершал еще какие-то невидимые за его спиной манипуляции, среди стоявших в одну линию спецназовцев царила безмолвная тишина. Даже сам командир группы капитан Гуревич только нервно поигрывал желваками, но молчал, не произнося ни слова. Но вот тишина была прервана тяжелым вздохом Гриши, и все увидели в его руках уходящий к земле щуп.