Юлия Латынина - Земля войны

Янгурчи уже видел однажды эти черные с искрой глаза. Он знал, что не забудет их до конца жизни, и не забудет и после. Чеченец взглянул на федерала из Москвы и проговорил, чуть коверкая слова:

– Он сказал: «Выустите женщин и делайте с наи что хотите».

Хаджиев так давно был с русскими, что говорил без акцента, только глотал губные звуки из-за искалеченной левой половинки рта.

В эту минуту дверь бронированного вагончика распахнулась, и из нее показался глава МВД республики. Это был соплеменник Янгурчи – полноватый невысокий ногаец лет пятидесяти. Звали его Магомед Чебаков. Янгурчи подумал, не стоит ли подойти к нему и сказать про промокшие ботинки, но тут у министра зазвонил телефон. Тот приложил трубку к уху и сказал по-русски:

– Это хорошо, Ваха, что твои женщины согласны сдаться. Только я не верю тебе, что это не ловушка. У вас там полно взрывчатки, и что если они обвяжутся взрывчаткой да и взорвутся, когда мы их возьмем? Поэтому если ты хочешь, чтобы твоя семья осталась в живых, вам надо сделать так. Пусть они разденутся догола и выйдут на балкон, чтобы мы точно видели, что на них нет никакой взрывчатки, а мы снимем их с балкона пожарным краном.

Предложение Чебакова показалось Янгурчи очень странным. Янгурчи подумал, что если бы вместо Вахи Арсаева в пятиэтажке сидел он, Янгурчи, со своей женой, то он бы никогда не позволил жене выйти голой на балкон под взгляды сотен людей, стоявших в оцеплении. А ведь он, Янгурчи, был двадцатилетний желторотый сержант, который ни разу в жизни не зашел в мечеть, а Ваха Арсаев молился пять раз в день и запрещал своим боевикам употреблять дурные слова. Говорили, что восемь лет назад люди Арсаева ездили по улице Красного Октября и избивали стоявших там проституток. С этого, собственно, и начался их конфликт с ментами, потому что проституток крышевали менты.

Вряд ли человек, который избивал проституток и их клиентов, позволит своей жене выйти на балкон в чем мать родила. Ведь это муж отвечает перед Аллахом за поведение жены, и в Судный день Аллах не спросит эту женщину, почему она ходила перед солдатами голой. Он спросит только «слушалась ли ты мужа?», а все остальное он спросит с Вахи, и вряд ли Ваха, который рассчитывает, что своими делами он заслужил в Раю пятизвездочный номер, спустит все свои дела из-за того, что он позволил жене бегать голой перед федералами.

Янгурчи ожидал, что полковник в краповом берете возмутится и вступится за соплеменника, тем более что это именно он договорился насчет женщин, но чеченец просто молча отвернулся и сел в «Хаммер». Важный федерал в сером пальто тоже ничего не сказал.

Глава МВД выслушал ответ Арсаева, выключил телефон и распорядился:

– Начинайте штурм.

Белый «Хаммер» прокатился пять метров и стал рядом с вагончиком, а на его место взъехал танк.

Грохнуло так, что у Янгурчи чуть не оторвало уши. Круглосуточный киоск в пяти метрах позади танка лизнуло пламенем, вырвавшимся из ствола. Снаряд влепился в стену первого этажа и вырубил в ней метровый пролом. Судя по тому, что второй этаж не обрушился, стреляли болванкой, готовя проход для штурма.

В следующую секунду на балкон четвертого этажа выскочила женщина. Нельзя сказать, что она была совершенно раздетой: на ней была какая-то ночная рубашка, и ветер так трепал ее, что было ясно, что она надета на голое тело. На руках у женщины был крошечный ребенок, года или двух, и дальнозоркий Янгурчи видел ее бледное и испуганное лицо.

– Стреляйте, мать вашу! Огонь! – заорал Чебаков.

Янгурчи, оторопев, глядел на мечущуюся по балкону женщину.

Она, видимо, ожидала пожарную корзину, но корзины нигде не было, и тогда женщина перегнулась через балкон, держа ребенка на руках. Балкон этажом ниже был весь заставлен какой-то рухлядью, а на ограждении стояли широкие ящики с землей, и женщина, видимо, рассчитывала бросить ребенка на эти ящики.

Тут же на балкон выскочила молодая и довольно полная девушка, тоже в ночнушке. Она перелезла через балкон и спрыгнула на этаж ниже. Однако, вместо того, чтобы броситься внутрь квартиры, она протянула руки вверх, чтобы забрать у своей товарки ребенка. Первая женщина выпустила ребенка, и он стал падать. Ему надо было пролететь меньше метра.

Где-то слева от Янгурчи сухо кашлянул выстрел, и полную молодуху, ту, что уже слезла на этаж ниже, отбросило в глубь балкона. Янгурчи стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как выстрел превратил всю правую половину ее лица в разорвавшийся кровавый арбуз. Треснул второй выстрел, и ребенок завертелся в воздухе от попавшей в него пули. Его уже никто не подхватил на третьем этаже, и он падал дальше и дальше, и пока он падал, в него всадили еще две пули.