Юлия Латынина - Ниязбек

Заключенные из здания ФСБ были переведены в республиканский СИЗО, а сам СИЗО был окружен тройным кольцом ОМОНа и бронетехники. Заключенные приветствовали переезд с энтузиазмом, и с еще большим энтузиазмом они приветствовали появление нового арестанта в лице растерянного и взбешенного Шеболева. Несмотря на переполненные камеры, Шеболева, разумеется, посадили в одиночку.

Больше всего в этой истории Панкова потрясло то, что Геннадий Шеболев воспользовался данной ему властью точно так же, как и его кавказские предшественники, – то есть для извлечения денег.

Теперь Панков не сомневался, что дикая история охоты Арзо на Хизри Бейбулатова не кончалась одной лишь договоренностью между Арзо и главой «Авартрансфлота». Арзо не посмел бы отколоть такую штуку без санкции Шеболева, а Шеболев в свою очередь не дал бы санкции, если бы не получил долю. И если Арзо обещали два танкера – значит, Шеболеву обещали пять.

Панков уже привык к тому, что ему совали деньги кавказцы. Он даже научился делать на это скидку и понял, что если человек на Кавказе дает тебе деньги, это вовсе не значит, что он негодяй. Он просто считает, что так принято. Но Панков никогда не задумывался над другой половинкой вопроса: а почему любой кавказец уверен, что русский эти деньги возьмет?

Сегодня ночью он получил ответ.

Панков валился с ног от усталости. Он приказал дозвониться в Кремль и снова услышал, что президент занят. Человек, разговаривавший с ним, тактично намекнул, что всю ответственность за преодоление кризиса несет Панков и что ему гораздо лучше будет позвонить президенту после того, как кризис будет разрешен. С положительными новостями.

Он снова приказал разыскать президента Асланова и на этот раз получил уже ни с чем не сообразный ответ, что президент Асланов улетел в Иран. Что Иран? Какой Иран, когда твои сыновья валяются, спеленутые скотчем, на полу твоего же кабинета? Почему Иран? Почему не Буркина-Фасо?

Панков дико устал. Он не спал всю ночь и каждый час выпивал по чашке черного кофе. Панков спросил у Сергея еще кофе, а потом вдруг обнаружил, что сидит на корточках перед холодильником в комнате отдыха и жадно жрет сыр, а офицер спецсвязи кричит из кабинета, что на проводе Кремль. Панков выпустил сыр, как ворона в известной басне, и побежал к трубке.

– Владислав, – это был голос замглавы Администрации президента, – я видел тебя по CNN. Что ты нес?

Панков стиснул зубы.

– Иван Витальевич, – сказал Панков, – эти люди не хотят отделяться от России. Пока не хотят. Их требования не выходят за рамки разумного. У нас есть единственный выход – отправить в отставку президента Асланова. Он наверняка согласится.

– Почему это он согласится?

– Потому что иначе Ниязбек Маликов убьет его сыновей.

– Ниязбек Маликов – бандит и террорист, – заявил собеседник на том конце провода, – он бросил вызов России, и, если он в ближайшее время не покинет Дом правительства, ему придется отвечать по всей строгости закона.

– Единственная вина Ниязбека Маликова, – сказал Панков, – заключается в том, что однажды он освободил из чеченского плена сыновей президента. А так как они попали туда по своей жадности и наглости, то, когда Асланов стал президентом, они решили убить спасителя. Вместо того чтобы отблагодарить его.

– Единственная? – спросил человек, назначивший Панкова на его нынешнюю должность. – А как ты думаешь, сколько людей убил Ниязбек? Сколько крови пролили его люди и сколько должностей он для них купил?

Панков промолчал. Возразить ему было нечего. То есть он мог бы возразить, что он не знает в республике ни одного человека, который пользовался бы весом и не убивал при этом людей, но это было никуда не годное возражение.

– Никто не смеет диктовать президенту России, – сказал кремлевский собеседник, – кому править, а кому не править на Кавказе. Каждый, кто пытается навязать свою волю России, – террорист и сепаратист. Ты можешь вести переговоры с террористами. Ты можешь усыплять их бдительность. Но Россия никогда не пойдет на поводу у кучки бандитов, служащих своим западным хозяевам!

– Я хочу говорить с президентом, – сказал Панков.

– Это – мнение президента. И любую попытку связаться с ним поверх моей головы я буду рассматривать как свидетельство твоей нелояльности.

Было десять утра, когда Ниязбек Маликов вышел к толпе на площади. За час она выросла до десяти тысяч. Толпа заняла всю лестницу, сползла по ней к набережной, окончательно вытеснив оцепление, и теперь подбиралась все ближе и ближе к тройному кольцу вокруг здания ФСБ. С другой стороны толпа упиралась в парк, и кое-кто уже разбил под деревьями палатки. С Ниязбеком был мэр Торби-калы и председатель парламента, и, когда толпа их увидела, она стала кричать и стрелять в воздух.