Владимир Макарычев - Автономный дрейф

Друзья остановились для того, чтобы скорректировать свои планы. Время близилось к обеду, но на эсминец идти не хотелось. Да и надобности особой не было. Требовалось общение, хотелось высказаться о наболевшем. Белов, как всегда, уловил настроение товарища.

— Пойдем пообедаем в городе? Знаю хорошее кафе. Там тихо и вкусно кормят. Хозяин его, в отличие от других харчевен, которых множество, наш, моряк.

— Согласен. Там поговорим о командировке.

Друзья поднялись по Светланскому переулку и вышли прямо на улицу Ленина, к Дому офицеров.

— Улицу Ленина переименовали в Светлановскую, — равнодушно сказал Владимир.

— В Москве тоже сплошные переименования, да еще памятники с деятелями Компартии снимают, — в тон ему ответил Алексей. — За переименованиями улиц последуют города. — Подумав, он продолжил: — Может, и Дом офицеров флота переименуют в офицерское собрание? Наверное, так и будет, а потом совсем от него откажутся. За изменением названий всегда идет смена идеологии.

— А есть ли сегодня идея и цель у нового Российского государства? — спросил Владимир.

— Сомневаешься или не знаешь? — с горькой иронией спросил Алексей.

— Честно скажу, не знаю.

— Вот поэтому-то у тебя на бригаде и подняли единственный на всем флоте трехцветный российский флаг вместо военно-морского, — с укоризной сказал Алексей. Он произнес это с обидой, как будто флаг был знаменем изменников Родины.

— Было такое дело. Начальник штаба бригады решил отличиться перед новой властью.

— И как власть оценила его поступок?

— Оценила. Стал комбригом и городским депутатом. Но ко мне он мало отношения имел. Скорее ты его воспитывал. Помнишь Парамонова, штурмана твоего сторожевика?

— Он у тебя комбриг? — не скрывая удивления, спросил Алексей.

— А то! Твой воспитанник.

— Да, мало я его учил работе с личным составом, — с досадой ответил Алексей.

— Зато на публику он работает неплохо. Вот, например, построит экипаж корабля, прочитает лекцию по борьбе с неуставными взаимоотношениями, а потом дает команду разложить на палубе аварийно-спасательные средства. Как положено — с топорами, кувалдами и пилами. Говорит, берите, молодые матросы, при мне кувалды и топоры. Бейте ими своих обидчиков. Только при мне бейте, а без меня не нужно. Смех и грех от такого командира.

А вот еще одна недавняя история. Заходит вечером Парамонов на эсминец. Встречает его у трапа моряк без оружия.

— Где твой автомат? — спрашивает у бойца комбриг.

— Упал за борт, утонул, — спокойно отвечает матросик.

— Достать оружие со дна морского, а не то вам всем «тюрьма-берия»! — кричит комбриг.

На корабле собрали всех списанных с плавсостава. Тупых и бесполезных, одним словом, «лумумбы». Собрались вечером эти самые «лумумбы» на корме и решили снарядить водолаза. Нашли самого опытного из тупых. Одели его в фуфайку, ватник, сапоги. Ну, значит, чтобы не замерз на дне морском. А дабы удобнее было искать его в темноте, вручили фонарик, который догадались упаковать в целлофановый пакет, чтобы не промок. На веревке «водолаза» спустили за борт. Блин, а он, как дерьмо, не тонет. Не погружается. Привязали груз, гирю пуда два. Все закончилось тем, что чуть моряка не утопили. А в объяснительных записках в прокуратуру написали, что руководил водолазными работами комбриг. С тех пор ему и дали на бригаде кличку — Комбриг Лумумбы. Его и на кораблях-то не бывает. Все на митингах демократических да на заседаниях городского собрания.

— А что, командир не управляется с моряками? — спросил Коркин.

— Командир сторожевика капитан третьего ранга Постников боится даже в кубрик заходить. Праздники там отмечают веселее всех на бригаде. Я как-то перед Новым годом обходил боевые посты на этом корабле. Водку искал. Все на удивление чисто. Собрался уходить. Смотрю, а стволы артустановки, как при подготовке к стрельбе, вертикально торчат. Спросил Постникова, что это значит? Только плечами пожал. Опусти, говорю, сам стволы. Он ручным механизмом их начал опускать вниз, а я смотрю в дуло орудия. Вдруг вижу, из створа мне в лицо летит снаряд. Еле успел увернуться. Оказалось, вылетела бутылка водки. Затем еще три штуки. Вот такой там служит прохиндейский народ.

Алексею хотелось побольше узнать о Постникове, не бывший ли это старпом с Тимофеевки?

— Мы пришли, — прервал разговор Белов.

На двухэтажном старинном особняке висела красочная вывеска «Американские бигмаки».

Внутри заведение напоминало восточное кафе с драконами и экзотическими цветами. Пахло благовониями и сладостями. В большом зале было много народа.