Александр Тамоников - Смерть в твоих глазах

– По-моему, напротив, начал выздоравливать.

– Да? Это хорошо. С одной стороны, конечно.

– А с другой?

– С другой, не совсем. Раньше, как он напьется, так и я из дому. А при трезвом не уйти.

– Вот и сиди дома, книжки читай.

– Дались они мне!

– А ты попробуй. Дома книги есть?

– Полно. Мамка любила читать.

– Вот и ты попробуй. Понравится, не оторвешь, никакой улицы не надо будет.

– Это уж вы лишнее хватили. На улице… все! – с недоверием взглянул на следователя Гриша.

– И опять ты не прав. Но дело, в принципе, твое. Не хочешь человеком стать, гуляй, кури, хулигань, водку пей или пиво. Опуститься, парень, не долго, наверх выбраться трудно. Ладно, вот тебе чистый лист бумаги, напиши, когда, где и для чего подошел к тебе мужчина. О чем попросил. Короче, все, что было в воскресенье 26 июня. Подробно напиши да подпись поставить не забудь.

– А разве меня можно допрашивать? Ведь мне всего тринадцать лет!

– Допрашивать нельзя, а снимать показания можно. Правда, в присутствии отца…

– Не надо, – прервал следователя Колунин, – я напишу, как было.

– Постарайся делать меньше ошибок.

– Это уж как выйдет.

Отпустив парня и положив его показания в сейф, Воронов набрал номер Веселова.

– Да, Валера? – ответил капитан.

– Ну, как у вас дела?

– Нормалек. С машиной разобрались. Скоро подъедем.

– С Ларисой связывался?

– Пока нет. По пути к Управлению свяжусь.

– Давай!

Веселов с Рудиным приехали в Управление в 14.20.

– Доволен машиной? – поинтересовался Во-ронов.

– Пойдет! Движок приемлемый, скорость набирает быстро, сто восемьдесят идет без напряга, больше не разгонял.

– Я удивляюсь, где ты умудрился ее вообще до ста восьмидесяти километров разогнать?

– На МКАД. У Ленинградки внешняя сторона свободной оказалась. Вот там и дал ей показать – себя.

– Что намерен делать сегодня?

– Во-первых, позвоню Ларисе, предложу довезти до дома, приглашу в кафе, провожу до квартиры. В общем, прощупаю ситуацию. Убийца должен зафиксировать меня.

– Ты оружие зарегистрировал?

– Когда, ствол же дома остался.

– Завтра надо зарегистрировать, я участковому позвоню, он все устроит.

– Да я и без него обойдусь.

– Ты смотри, Диман, не переоцени себя. Конечно, ты профи, командир диверсионно-штурмовой группы, имеющий богатый опыт боевых действий. Только и преступник не дилетант.

– Если ты намекаешь на Бестужева, то я его присутствие поблизости похлеще любой легавой почую. И он, кстати, об этом знает. Если же убийца кто-то другой, то я возьму его.

– Конечно, возьмешь, если до того он исподтишка не вспорет тебе живот.

– Не сможет, – усмехнулся Веселов.

– Нет, ты реально переоцениваешь свои возможности!

– Ничуть! – Капитан спецназа поднял рубашку – под ней была надета металлическая панцирная сетка с перекрывающимися мелкими ячейками. – Кольчужка, Валера. От пули вещь совершенно бесполезная, а вот нож или осколок держит. Проверено. Так что, если и успеет убийца что-то исподтишка сделать, то это, в лучшем для него случае, нанести удар в область печени. После чего с переломанными мослами он будет наш.

– Ну, если кольчуга, – проговорил Воронов и, помолчав, добавил: – Неизвестный еще ни разу не применял огнестрельного оружия, но может применить, узнав, кто по специальности новый «ухажер» госпожи Бестужевой.

– Нет, Валера, уж если этот урод начал резать жертвы, то тактику, говоря языком военных, не изменит. В уродование жертв он вкладывает какой-то смысл. Или этот смысл ему вкладывает голос извне. Я как-то допрашивал одного басмача, который всем, кто попадал ему в руки, отрезал уши, и спросил, зачем он это делает. Он мне на полном серьезе ответил, что голос свыше приказывает отрезать уши.

– Надеюсь, его признали психически больным?

– Кого?

– Басмача твоего.

– Во-первых, не моего, а во-вторых, к психиатрам он не попал. Вздумал придурок бежать, когда мы его к месту эвакуации вели. А куда бежать-то? Справа скала, слева пропасть. Ну, и улетел в бездну.

– Сам прыгнул или ему помогли?

– Какая теперь разница? Главное, что ему не удалось избежать справедливого наказания за кровавые преступления.

– Понятно!

– Что тебе понятно?

– То, что ты выступил и в роли врачей, и в роли судьи, и в роли палача.

– Ты еще скажи, что поступил неправильно.

– Я скажу, точнее, спрошу другое, не пора ли звонить Ларисе Константиновне?

– Как раз собирался. Мне еще поездить по городу надо, посмотреть, не прицепится ли «хвост». Хотя сейчас вряд ли. Если нас и начнут «пасти», то от партийной конторы.