Александр Тамоников - Смерть в твоих глазах

– Господи, только без четверти восемь, а Ольга придет в лучшем случае в девять, скорее, в 9.30. До следственного управления округа добираться не менее полутора часов. Так можно и опоздать. Следователь ждать не станет, а в отместку заставит полдня просидеть у кабинета. Если вообще не до вечера. Полицейские чиновники, прокурорские не любят, когда опаздывают.

Прокрутив все эти мысли в голове, она набрала домашний номер секретаря.

– Оля? Здравствуй! Бестужева.

– Здравствуйте, Лариса Константиновна. Вовремя позвонили, я уже выходила из дома. Что-то случилось?

– Скажи, Оля, ты не помнишь, куда и к кому я должна явиться в 11.00?

– Помню! В следственное управление!

– Это и я помню! К кому конкретно?

– А! В кабинет № 40, следователь Воронов Валерий Андреевич.

– Спасибо!

– Вы еще дома?

– Да!

– Так, может, к вам Гену Коростылева послать?

– Не надо. На метро доеду быстрей.

– Спорный вопрос, Гена у нас…

– Я знаю, Оля, что Гена у нас мастер обходить пробки, – прервала секретаршу Лариса, – но он будет нужнее в офисе. Не забывай, у нас похороны Славика Корнеева.

– Да такое разве забудешь? Алле Владимировне что-нибудь передать?

– Она знает, что делать. Впрочем, передай, пусть дождется меня. Сколько я пробуду у следователя, неизвестно, но, думаю, надолго не задержит.

– Хорошо, Лариса Константиновна, побежала я.

– Торопись не спеша, Оля.

– Как это?

– Будь осторожней.

– А! Конечно. До встречи, Лариса Константиновна.

– До встречи!

Быстренько закончив приводить себя в порядок, надев белоснежный летний костюм, Бестужева вышла из квартиры и… застыла в изумлении – у ее ног на коврике вновь лежала бордового цвета сломанная гвоздика. Если в первый раз это можно было принять за случайность, то второй… Кто это делает? Ну, ладно, кто-то просто клал бы цветы, желая до поры до времени оставаться инкогнито, но зачем ломать их? Или это какой-то знак? Или… Господи, утром после убийства Славы Корнеева она нашла у квартиры цветок. И сегодня. Такую же сломанную гвоздику. Неужели еще кто-то погиб? Ей стало душно от странного предположения. Не сообщает ли кто-то таким образом об очередной жертве? Но кто? И почему ей? У Ларисы жутко разболелась голова. Она вернулась в квартиру, положила цветок на пуфик, прошла на кухню и выпила аспирин…

Ровно в 11.00 Бестужева постучала в дверь кабинета № 40 следственного управления округа.

– Открыто, – раздался изнутри довольно молодой голос.

Она вошла в кабинет, обставленный старомодной казенной мебелью. Да и мебели той – стол, несколько стульев, пара шкафов и тумба с сейфом в углу. Окна зарешеченные, по бокам такие же, какого-то казенного цвета, шторы.

– Здравствуйте! Следователь Воронов?

– Добрый день! Да, я следователь Воронов Валерий Андреевич, а вы, как понимаю, Бестужева Лариса Константиновна, председатель местного отделения партии «Великая Россия».

– Да. Скажите, а почему вы вызвали меня по телефону, а не повесткой, как это положено в по-лиции?

Воронов добродушно улыбнулся. Да и весь вид его излучал добродушие, за исключением, пожалуй, глаз, сосредоточенных, умных.

– Ну, во-первых, не вызвал, а пригласил, а во-вторых, не на допрос, тогда мы обычно и отправляем повестки, а на беседу.

– Беседу, которую вы намерены записать на диктофон?

– Он выключен. Можете проверить.

– Но их тут может быть несколько. Хотя записывайте сколько угодно, мне скрывать нечего.

– Хорошо. Тогда вопрос первый: какие у вас были отношения с гражданином Корнеевым Вячеславом Анатольевичем?

– Чисто служебные, он возглавлял молодежное движение организации.

– Я слышал, Корнеев был не прочь приударить за женщинами?

– Это его личное дело, а в личные дела коллег я не вмешиваюсь.

– Корнеев пытался ухаживать за вами?

– А если да, то что?

– Ничего. Вы женщина красивая, а потому вполне естественно, что у вас были и есть поклонники.

– У меня, господин или гражданин, как правильнее, не знаю, следователь, есть муж, офицер, – парировала Бестужева, глядя прямо в глаза следова-телю.

– Я знаю, – кивнул Воронов. – Как знаю и то, что он пропал без вести при исполнении служебных обязанностей. Мне тоже пришлось воевать на Кавказе, я знаю, что это такое, поэтому искренне со-жалею.

– Сожалеете? – усмехнулась Бестужева. – Конечно, сожалеющих много, все сожалеют, но никто не ищет мужа.

– Ошибаетесь, Лариса Константиновна. Старшего лейтенанта Бестужева ищут.