Энди Макнаб - Агрессор

— Эй, полегче! В любом случае, никто ничего не говорил о Стамбуле. — Он сделал большой глоток «Карлсберга» и посмотрел мне в глаза. — Три дня работы — и все мои проблемы решены.

Теперь была моя очередь улыбаться.

— Решены? Ты о чем, твою мать? У тебя нет никаких проблем. Ты живешь, как в сказке.

— В сказке Хэйзл… — Он зевнул. — Послушай, мне нравится, как мы живем. После смерти Стивена единственное, что удержало ее от сумасшествия, это то, что вся семья была с ней рядом. Но ферму нельзя содержать, продавая навоз. Пенсии хватает, только чтобы платить за закладную. Деньги уходят как вода. Благодаря этой работе я смогу вернуть все долги и еще жить долгое время.

То, что за эту работу платили такие деньги, вызывало беспокойство. Обычно это означало, что никто и на километр не соглашался к ней подходить.

— Сколько?

Он снова улыбнулся, и на этот раз это действительно была раздражающая улыбка человека, который знает секрет, которого ты не знаешь.

— Разовая работа. Специальная цена для пожилых людей. Двести тысяч долларов США.

— Твою мать!!! Ты что, Путина убить собрался?

— Нет, от этой я отказался.

Я поднес банку ко рту, но вдруг понял, что вкус пива — это самое меньшее, чего я сейчас хотел.

— Неважно. Ты слишком стар для этого. Езжай домой, обрадуй Хэйзл. Позволь мне вернуться к моей немке.

Чарли продолжал смотреть на меня и улыбаться, словно то, о чем знал один он, было тайной Вселенной.

— Дело не только в деньгах, дружище.

— Я знаю. Все эти разговоры о той твоей лошади… потом те новости по телевизору… тебе хочется снова в дело, да?

— Хочется.

Он повернулся ко мне спиной и выглянул в окно, а когда опять повернулся ко мне, то улыбки на его лице уже не было. Он просто стоял и смотрел на меня, словно коп на дверь квартиры, в которой жила вдова только что убитого, подбирая слова. Он посмотрел на свои дрожавшие руки, потом снова на меня.

Наконец до меня дошло.

— Ты болен?

Он отвернулся.

— Не говори никому, особенно Хэйзл. Обещаешь?

Я кивнул. Как будто я мог сказать «нет»!

Он снова впился в меня глазами, и мне показалось, что это длилось целую вечность, но вот он пожал плечами и произнес:

— Я умираю.

Я настолько устал, что даже подумал, может, я его не так расслышал.

— Что? Да что с тобой?

Он снова выглянул в окно.

— МНБ, дружище. Мото-нейронная болезнь. Одна из ее форм. У многих янки, что воевали в Заливе, ее тоже нашли. Они пытаются там найти какую-либо связь, но это все сложно. К тому времени, как они ее найдут, будет слишком поздно.

— Ты меня разыгрываешь?

Он покачал головой.

— Хотел бы я, чтобы это было так.

Теперь настала моя очередь пялиться на него. Я не знал, что сказать. Единственный человек с мото-нейронной болезнью, которого я знал, был Стивен Хоакин. Значило ли это, что Чарли будет кататься по дому в инвалидном кресле и разговаривать, как Далек? [6] Один из нескольких одинаковых роботов в многосерийной детской телепередаче «Доктор Икс». (Прим. перев.)

— Какой прогноз врачей? — Я положил банку на кровать, перевернулся и спустил ноги. — В смысле, насколько все неизбежно?

— Это уже происходит. — Он сделал еще глоток и показал мне банку. — Иногда мне приходится прилагать максимум усилий для того, чтобы открыть эту штуку. Иногда очень сложно поворачивать дверные ручки. Это началось шесть месяцев тому назад. Я пошел к доктору, тайком от семьи, — он ткнул в меня пальцем, не выпуская банку из рук, — и так это и должно оставаться. По крайней мере, до тех пор, пока все деньги не будут в банке. Я хочу смягчить для Хэйзл этот удар, когда скажу ей.

Он допил остатки пива, и в этот раз я решил присоединиться к нему.

— Тебе будет становиться все хуже? В смысле, может все закончиться дрожащими руками?

Он медленно покачал головой.

— Это так же наверняка, как и то, что день сменяет ночь. — Его голос был очень обыденным. — Следующий шаг — потеря памяти, потом — речь становится бессвязной. Потом я не смогу ходить и глотать… В среднем пять лет, а потом меня не станет.

— Стивен Хоакин уже давно болен.

— Он один такой на миллион. Это длится около пяти лет, иногда меньше. Я не против этого. В любом случае, если дело дойдет до той стадии, когда Хэйзл придется кормить меня с ложечки толчеными бананами, я заставлю ее меня убить. — Он рассмеялся, даже слишком громко. — И посмотрю, насколько ты мне друг.

Мы в тишине потягивали по второй банке «Карлсберга». Я все еще сидел на краю кровати, Чарли находился возле телевизора и все время выглядывал в окно. Мне не хотелось пива, но, по крайней мере, оно было холодным и прочищало мой рот от того дерьма, что развозили в течение трех дней стюардессы в самолетах. Жаль, что оно не могло также очистить Чарли от его проблем. Мне было жаль его и его семью, и это чувство было мне в диковинку.