Валерий Рощин - Секретный модуль

«Предметом» оказывается мертвая девушка. Ее я вижу впервые, зато узнаю гидрокостюм – точно такие же были на Соменковой, Скобцевой и Ребровой, узнаю акваланг и прочую снарягу. Стало быть, опять Горчаков оказался прав: Панина мертва, а Реброва и есть тот враг, устроивший на глубине настоящую бойню.

«Жаль девчонку, – осматриваю содержимое единственного кармана на правом бедре гидрокостюма. – А я едва не записал ее во вражеского агента. Да что там я – все подумали на Панину, когда нашелся Амбарцумян…»

Извлекаю из кармана единственный предмет – герметично упакованный журнал регистрации технологических процессов. Вторая вещь, которой мы не досчитались в модуле ¹5 – блестящий металлический цилиндр для транспортировки газов, – тоже при девушке. Она прижимает его к себе рукой, словно грудного ребенка.

Два моих напарника крутятся рядом. Один пытается что-то объяснить на пальцах…

«Знаю-знаю, ее зовут Маргарита, – киваю в ответ и приказываю доступными для понимания жестами: – Собрали все находочки и марш на платформу!»

Другой паренек пытается возражать, однако, узрев мой кулак под маской, безропотно подчиняется…

От места, где нашла свою смерть Панина, двигаемся в том же порядке – на ластах и растянувшись цепью. Слева и справа маячит желтый свет фонарей, я же вглядываюсь в голубоватый экран панели, на котором тонкий луч вычерчивает рельеф дна, не цепляя ни единой подозрительной засветки.

Через сотню метров натыкаемся на брошенный буксировщик с полностью разряженной аккумуляторной батареей. На его осмотр я трачу несколько секунд, после чего приказываю подняться до глубины в двадцать метров и продолжить поиск. Так уменьшится расход драгоценной дыхательной смеси…

* * *

За спиной треть мили. Я все отчетливее осознаю, что таким темпами нам Реброву не догнать, даже если она двигается без буксировщика и ковыряет одной ластой в носу. Как ни крути, а у нее приличная фора по времени.

Пловцы «Фрегата» по-прежнему слышат друг друга, а вот связь с платформой из-за большой дистанции нарушена.

Пора принимать решение.

– Михаил, – обращаюсь я к Жуку.

– Слушаю, командир.

– Остаешься старшим. Ведешь цепь в том же направлении.

– А вы?

– Мы с Георгием на буксировщике уходим вперед.

– Понял. Выполняю…

Наверху поздний вечер, а у нас самый разгар погони.

Крепко ухватив буксировщик за рукоятки, Устюжанин правит вдоль берега на юг. Я на полкорпуса сзади – левой ладонью держусь за ремень его подвесной системы; в правой руке зажата панель, от экрана которой почти не отвожу взгляда. Моя задача отслеживать все засветки по курсу следования и корректировать направление.

Скорость движения невелика, ведь буксировщик рассчитан на одного. И все-таки мы «парим» во мраке раза в два-три быстрее, чем если бы полагались на мышцы ног. К тому же буксировщик здорово экономит наши силы: ведь их после напряженного дня осталось не слишком-то много.

Судя по картинке на экране – дно под нами в основном ровное, глубина колеблется от тридцати до сорока метров. Мы же ради экономии дыхательной смеси держимся не глубже десяти…

Сложно сказать, сколько минуло времени со старта погони до момента, когда скользящий по темному экрану тонкий луч нащупал впереди цель небольшого размера. Наверное, чуть более получаса. Я легко определяю получасовой отрезок времени по довольно неприятной формуле: ровно столько выдерживает мой позвоночник однообразного движения под водой, прежде чем «включает» ноющую боль в районе поясницы. Проблема заключается в том, что часть снаряги крепится к поясничному ремню подвесной системы: основание ребризера, запасной магазин к автомату, фонарь… Тело боевого пловца при движении чаще располагается горизонтально спиною вверх. А перечисленный багаж тянет вниз, искривляя и без того изогнутый поясничный отдел позвоночника.

Боль появилась несколько минут назад, и я пытался хоть немного изменить положение тела, дабы ее утихомирить. И в этот миг тонкий луч оставил в верхней части экрана крохотное пятнышко засветки.

Неужели она?!

Дергаю товарища за поясной ремень и подаю знак: «Притормози!»

* * *

Электродвигатель буксировщика смолкает. Проплыв по инерции несколько метров, останавливаемся.

«Гляди, – показываю Устюжанину экран. – Кажется, нагнали».

«Похоже, – кивает он. И предлагает: – Давай подождем…»

В решающие моменты мы предпочитаем соблюдать режим радиомолчания. Это делается на тот случай, если в оснащении врага присутствует приемопередатчик гидроакустической связи, способный перехватить нашу частоту. Шансов на то мало, но они есть, потому общаемся на привычном языке жестов.