Валерий Рощин - Секретный модуль

Да, с пластикой в Германии дела обстояли замечательно. Чего не скажешь о лечении травм психологического характера. Над малолетней девочкой, перенесшей глубокий шок, колдовали несколько врачей. Одна методика сменяла другую, вышколенные медсестры закармливали бедняжку разнообразными и весьма недешевыми препаратами, а толку практически не было. Марианна по-прежнему оставалась замкнутой, пугалась каждого громкого слова или резкого звука, вскрикивала по ночам и напрочь забыла, как работают лицевые мышцы, воспроизводящие улыбку.

– Надо везти ее в Штаты, – сказал Гольдштейн, в очередной раз наведавшись в клинику.

Он и раньше намекал на переезд за океан, да Успенский не воспринимал его слова всерьез. «Зачем ехать так далеко? Разве не в Германии обитают лучшие медицинские кадры? Привели же мою внешность в порядок, значит, и девочке помогут!» Однако время шло, а результат отсутствовал.

– Надо ехать в Нью-Йорк, – твердо повторил Саша. – Насколько я понимаю, в России врачи опоздали с первичной психологической помощью. Теперь вывести ее из посттравматического стресса будет гораздо сложнее…

Он сыпал специфическими терминами, в которых химик Успенский мало что понимал; он жонглировал известными именами американских специалистов, с которыми был на короткой ноге; он давил на отцовские чувства и уговаривал, уговаривал, уговаривал…

* * *

Отъезд из Германии в Штаты был организован еще стремительнее, чем перелет из России в Гамбург. Стоило Успенскому молчаливо кивнуть в ответ на прямой вопрос Саши Гольдштейна: хочет ли он, чтобы американские врачи спасли его дочь? – как механизм заработал.

Через несколько часов Гольдштейн привез новые документы, по которым Александр Успенский становился Алексом Клойзнером, а его дочь Марианна превращалась в Маргариту.

– К чему этот маскарад?! – искренне изумился химик.

– Так будет спокойнее, – объяснил университетский товарищ. И загадочно добавил: – Вдруг вам в Америке понравится и вы не захотите возвращаться…

– Разве для этого нужно менять имена и фамилию?

– Чудак, ты же руководил в Союзе секретной лабораторией! Русские вряд ли согласятся отпустить ученого, который слишком много знает.

– И все-таки после выздоровления Марианны я хотел бы вернуться, – настаивал Успенский.

– Какие проблемы? – посмеивался Саша. – Штаты – свободная страна, и никто тебя там насильно удерживать не будет. Как только твоя дочь вспомнит, что такое жизнерадостный смех, – возьмешь билет на прямой самолет до Москвы и…

* * *

Американские психологи мгновенно включились в работу, и первые результаты не заставили себя ждать – ровно через две недели с момента поселения в роскошном отеле на Фултон-стрит девочка впервые произнесла связную фразу из четырех слов. А восстановленное лицо Александра Яковлевича озарилось счастливой улыбкой.

– Сколько займет процесс реабилитации? – спросил он у профессора известной нью-йоркской клиники, куда ежедневно привозил дочь.

– Затрудняюсь назвать точный срок, – ответил тот, потягивая крепкий кофе. – Одно могу сказать наверняка: начатого лечения прерывать нельзя.

– Нет-нет, что вы – я и не думал об этом! Просто хотел распланировать ближайшее будущее. Меня ведь в России ждет работа.

– Частичная реабилитация займет не менее полугода. Для полной, возможно, потребуется несколько лет.

Алекс по старой привычке едва не присвистнул.

– Несколько лет?!

– А чему вы удивляетесь? Психологические травмы зачастую наносят более глубокие раны, нежели физические. Вы же сами все видите…

– Да-да, – кивнул химик и, поблагодарив профессора, распрощался.

Мимолетную беседу, вероятно, в подробностях передали Гольдштейну, иначе как было объяснить его осведомленность о «планах на ближайшее будущее» бывшего сокурсника?

Наведавшись в номер отеля, он задал вопрос «в лоб»:

– Алекс, ты правда соскучился по своей работе?

– Еще как! – вздохнул тот. – Почти каждую ночь снятся коллеги, лаборатория, реактивы… Вот только некоторые формулы никак не могу восстановить в памяти.

– Это не беда. Когда вернешься к работе – вспомнишь, – таинственно сказал он, вращая пальцами дорогую зажигалку. И, выдержав паузу, предложил: – Хочешь завтра съездить на экскурсию в Патерсон?

– В Патерсон? – затаил дыхание доктор наук. – Это то, о чем я думаю?

– Именно! Я хочу показать тебе самую известную химическую лабораторию на всем восточном побережье США. Круче нее только две конторы – в Калифорнии и Иллинойсе.