Сергей Соболев - Шах нефтяному королю

В одну из теплых, но безлунных ночей в дом Искирхана Хорхоева на Катаяме пожаловали трое гостей. Один из них был в форме полковника госбезопасности, остальные двое – автоматчики.

– Даю вам полчаса на сборы, – заявил гэбист. – И ни минуты больше, Хорхоев!

Чекист, что нагрянул в дом Искирхана Хорхоева, был не кто иной, как заместитель начальника Управления МГБ по городу Грозный и области (республика Чечено-Ингушетия в то время была упразднена, название ЧИАССР – вымарано отовсюду). Именно он по роду службы курировал грозненские и иные близлежащие промыслы. В почти обезлюдевший после тотальной высылки аборигенов край этот человек был переведен летом сорок пятого года – из оккупированной советскими войсками Австрии.

Военный контрразведчик, на фронте с первых дней войны. После очередной сталинской реформы спецслужб, выразившейся в новой волне репрессий в стане самих чекистов, был переведен в ГУГБ НКВД СССР, трансформировавшийся вскоре в МГБ. И с переводом на Северный Кавказ назначен на свою нынешнюю должность.

– Скорее собирайтесь, Хорхоев! – нетерпеливо командовал гэбист, нервно наблюдая за сборами. – Оставьте свое барахло! Нет времени!!

Легко сказать – поторопитесь. У Искирхана и Зулеи Хорхоевых к этому времени уже было двое детей: Руслану не исполнилось и четырех годков, а Зелимхан вообще появился на свет весной, в дни праздника Курбан-Байрам. Отчасти выручило то, что часть вещей, включая детские пожитки, были собраны в два чемодана – Искирхан был готов к тому, что за ним и его семьей могут прийти в любой момент.

То, что гэбисты решили взять не одного его, а всю семью, могло быть как хорошим, так и плохим знаком. Они могли бы забрать ночью одного Искирхана. Или же их вдвоем, с Зулейкой, оставив детей под присмотр русских соседей. Это означало бы: допросы, жесточайшие пытки, и если бы не умерли от пыток, то – неминуемый расстрел. Если велели взять с собой детей, то маловероятно, что их повезут в здание грозненского Управления, где обычно «работают» с опасным преступным элементом.

Но то, что гэбэшный полковник приказал взять с собой и детей, могло быть также плохим знаком. Если ему удалось что-то пронюхать о тех «контрабандных операциях», при помощи которых Хорхоев и его тайные агенты переправляют немалые средства своим нуждающимся соплеменникам в Казахстан, то он должен задуматься о последствиях. Причем лично для себя. Ведь если вскроется эта «афера» и сведения просочатся в центральные органы, то по головке его, человека, курирующего по своему ведомству промыслы, не погладят.

Поэтому Хорхоев подозревал, что этот высокопоставленный сотрудник МГБ, если ему действительно стало что-то известно о хищениях топлива и ГСМ, не захочет допустить, чтобы его же коллеги, гэбэшные дознаватели, получили возможность допросить Хорхоева.

В сущности, кто они такие, эти четверо: двое взрослых и их малолетние дети? Всего-навсего – чеченцы. Их можно вывезти на городскую окраину и там расстрелять. Написав затем в докладной, что они пытались бежать и были застрелены конвоем. Все четверо, включая трехмесячного младенца.

Да, могло случиться и так.

Но в голове гэбэшного полковника, которая тоже могла слететь с плеч в любой момент, к этому времени созрел совсем другой план.

Возле их дома стоял «Студебеккер», приспособленный для перевозки людей, и две черные легковушки, включая трофейный «Опель-Адмирал», приписанный к грозненскому УМГБ.

Зулейку и двух детей отправили в кузов грузовика, оборудованный скамьями вдоль бортов, – там находилось уже десятка полтора людей, преимущественно чеченцев, тех, кто, как и Хорхоев, имел «бронь», кто был лоялен властям и кто по каким-то причинам избежал участи своих соплеменников, высланных в Казахстан.

Подчиняясь приказу гэбиста, Хорхоев направился вместе с ним к «Опелю».

Полковник сел за руль, указав Искирхану, чтобы тот занял переднее сиденье, рядом с ним. Его поведение показалось Хорхоеву странным. Если это арест, то почему они находятся в салоне черного «Опеля» только вдвоем? Почему рядом нет никого из охраны? А если это не арест, то куда и зачем они все едут на ночь глядя?

С гэбистом, который первые минуты, пока они не выехали из района Катаямы, вел машину молча, у Хорхоева сложились бесконфликтные отношения. Особой симпатии, конечно, они друг к другу не испытывали.

Но на протяжении почти четырех лет, пока они вынужденно контактировали, между этими двумя – крупным чеченским нефтяником и крупным гэбистским чином – существовало некое взаимопонимание.