Сергей Соболев - Шах нефтяному королю

Это был тот самый крепкий старик, с «иконостасом» на груди. «Спасибо тебе огромное от всех нас, сынок, – сказал он, крепко пожав руку смутившемуся спецназовцу. – Меня зовут Грис, по вашему – Григорий. Григорий Дзамболов, запомнил? Когда вылечишься, ждем тебя всем селом в гости! И запомни… Здесь, в поселке Ир, отныне тебе всегда будут рады, у нас ты всегда и при любых обстоятельствах можешь рассчитывать на помощь, защиту, пищу и кров!»

Дом был добротный, двухэтажный, вдобавок с летней мансардой, с примыкающими к нему хозпостройками – он явно был построен для совместного проживания двух, а то и трех семей. Вместо кирпичной ограды участок был обнесен по периметру живой изгородью. В окнах первого этажа и на застекленной веранде горел свет. Когда Протасов ступил на выложенную плиткой дорожку, ведущую к небольшой площадке перед домом, послышалось звяканье цепи, и тут же подала голос собака, призванная стеречь это хозяйство.

Протасову не оставалось ничего иного, как ждать, оставаясь на месте, пока кто-нибудь выйдет к нему из дома. Не факт, конечно, что старик все еще жив. Или, даже если он, несмотря на довольно преклонный возраст, находится в добром здравии и способен узнавать окружающих, не факт, что он сможет признать человека, который пожаловал в его дом в этот неурочный час…

Впрочем, ожидать ему долго не пришлось: из дома вышел какой-то молодой мужчина, а на веранде вдобавок проявился женский силуэт.

Мужчина остановился чуть не доходя до него и, вглядываясь в незнакомца, произнес несколько слов с вопросительной интонацией.

Протасов не знал осетинского, поэтому он ничего из сказанного не понял.

– Добрый вечер, уважаемый, – сказал он негромко. – Мир вашему дому!

Могу я увидеть достопочтимого Григория Дзамболова?

Мужчина, которому было примерно столько же лет, что и Протасову, бросил на него удивленный взгляд. Протасов подумал было, что хозяин скажет сейчас: «Старик, к сожалению, умер…» Или выскажется по-другому: «Проваливай-ка ты отсюда!» Но вышло все по-другому.

– А кто вы, собственно, такой? – поинтересовался осетин. – И что вам нужно от дедушки Гриса?

– Так вы его внук?

– Да, я его внук, – подтвердил мужчина. – А вы что, знакомы с моим дедом?

– Ваш дедушка сейчас дома?

– Где же ему еще быть? Ну так что ему сказать? И как мне вас представить?

Протасов задумался лишь на короткое мгновение.

– Скажите, что к нему пришел тот самый лейтенант, который оборонял вашу поселковую школу. …Молодой осетин вернулся неожиданно быстро.

– Ну что же вы, уважаемый! – скороговоркой сказал он, одновременно жестом приглашая пройти в дом. – Надо было сказать, кто вы есть! Грис меня ругает, что я вас сразу в дом не впустил…

Старик за эти годы почти не изменился. Только пиджак на нем был другой, домашний, без наградных планок. Сохраняя молчание, он серьезно осмотрел нежданного визитера, буквально от макушки, залепленной большим куском пластыря, и до разношенных коричневатых туфель.

Его изборожденное морщинами лицо вдруг разгладила добрая улыбка:

– Ну, здравствуй, сынок! – сказал он, обняв за плечи дорогого гостя. – Наконец… А я уж думал, ты к нам так никогда и не приедешь.

Ильдас Хорхоев, руководствуясь своим богатым жизненным опытом, в котором наряду с удачными свершениями имели место также крупные провалы, не стал с первых минут их знакомства давить на свою гостью.

Большой соблазн – попытаться решить все одним махом… Но что прикажете делать, если девушка вдруг упрется? Если она напрочь откажется выполнять предъявленные ей требования? Кромсать на куски ее молодое, красивое, цветущее тело? Пытать самым безжалостным образом, благо опыт такой имеется? Ломать ее психику? Сдирать с нее лоскутами не только кожу, но и саму человеческую оболочку, играя на обнаженных, пульсирующих болью нервах? Добиваясь при этом от нее тупой, рабской покорности?

Но сколько на это может уйти времени?

И где гарантия, что самые безжалостные методы принуждения, если попытаться применить их к этой молодой женщине, способны дать нужный Хорхоеву результат?

Человеческая психика – дело темное, до конца никем не понятое. Раз на раз не приходится… Одного чуть припугнешь, придушишь малость, так он сразу на все подписывается. Другой тихо скажет «нет», и ты хоть на куски его режь, все равно того, что нужно, от него не добьешься.

Вот так они с Бекмарсом, к примеру, обожглись на Рассадине, самом близком приятеле покойного старшего брата. Сначала по-хорошему пытались решить с ним «вопросы», но терпения на долгие уговоры не хватило, поэтому взяли его в крутой оборот. И что же? Пока ни черта не добились… Николай уперся на своем, все застопорилось, результат всей этой возни – нулевой.