Валерий Ефремов - Ликвидатор

— Борис, сразу говори, зачем приехал. Я занята.

— Хорошо. Проблема в том, что у меня неприятности. Нет ли у тебя, кстати, чего-нибудь выпить?

— Ты же знаешь, что у меня нет лишних денег на выпивку.

Бимбер вздохнул.

— В общем, сейчас всякое может случиться. Я хочу, чтобы ты знала. Знала только ты одна. Завтра я открою в банке «Интеркредит» две депозитные ячейки. Там будут находиться два кейса. Взять их оттуда смогут только два человека — ты и я. Если, повторяю, со мной что-то случится, случится самое худшее — ты понимаешь, о чем я говорю, — сама эти кейсы не бери, позвони Варгузу. Возьмете их вместе. Вот, собственно, и все.

Ксения пожала плечами:

— Хорошо, я позвоню Варгузу. Если, конечно, с таким прохвостом, как ты, что-то и вправду может случиться.

Весь мозговой центр сколковцев собрался в офисе — здании, напоминающем своими башенками и шпилями средневековый замок. Он возвышался непосредственно за кольцевой автодорогой на западе Московского региона, на холме, не то по причуде архитектора, не то по соображениям безопасности абсолютно лишенном растительности. В общем, сплошная глина.

— Валить Бимбера, и все дела! — Несмотря на суровость сказанного, говорил Зямба по выработанной годами привычке довольно вяло, но при этом весьма злобно щуря свои жаркие кавказские глаза. — Не сделаем этого — все московские воры нас за лохов считать будут, в том числе и собственная братва. Не говоря уж о том, что мы теряем приличные лаве.

Кроме высказанных Зямбой резонов, была у него и другая цель: поддержать свое реноме, которое падало, как он чувствовал, буквально с каждым днем.

Недавно Келарь, встретив в офисе подвыпившего земляка Зямбы, просто-напросто публично влепил ему затрещину. Да, пьянка в офисе уставом организации категорически запрещена, но наказать земляка должен был именно Зямба — тот являлся членом его боевой бригады.

Поступок Келаря толкнул Зямбу на дерзкий шаг. Он заявил корешу, что у его земляков появилась партия «снежка» и надо бы помочь им реализовать его. Давний дружок Зямбы на время даже онемел. Ведь они, организуя собственную группировку, поклялись не иметь дела с наркотой. Но Келарь понял, что это своего рода месть со стороны подельника за недавнее рукоприкладство, вызванное просто нервным срывом. И он согласился.

В конце концов вся эта затея со «снежком» закончилась полным конфузом. Земляки Зямбы продавали товар нигерийцам, а те их каким-то сложным приемом кинули, оставив без «снежка» и без баксов. Кидал все же достали, но дело закончилось большим шухером — автомобильной погоней и стрельбой на улицах Москвы.

Именно тогда у Келаря, в миру Евгения Борисовича Карлова, кандидата экономических наук, впервые мелькнула мысль завязывать с преступным бизнесом и сваливать за рубеж, как уже и поступили многие криминальные авторитеты. Келарь прилично говорил по-английски, был начитан, считал себя знатоком Шекспира и Пастернака и презирал теперешнюю полупьяную Россию.

Если Зямба старался укрепить собственный престиж, взявшись за организацию крупной ликвидации, то Посланник, по паспорту Иван Петрович Несмелов (кстати, что написано в паспорте у Зямбы и был ли у него в принципе такой документ, вообще никто не знал), старался гнуть свою линию.

В отличие от пятидесятилетних Зямбы и Келаря Посланнику не исполнилось и тридцати. Красоты он был необыкновенной. Про таких в старину говорили: красный молодец. Густые черные волосы, прямой породистый нос, светло-серые глаза, строен, подтянут, всегда элегантно одет и, конечно, неотразим для женщин.

Посланник закончил МГИМО и был завербован в группировку Келарем. Они как-то встретились на некоем светском рауте в США, и у них быстро нашлось о чем поговорить.

Евгений Борисович Карлов пребывал под сенью статуи Свободы по скромным коммерческим делам (фирма Келаря занималась в том числе и импортом дешевой американской курятины), но планы молодого дипломата открыли перед сколковской организацией иные — грандиозные — перспективы.

В Америке Иван Несмелов познакомил Евгения Борисовича с преуспевающим бизнесменом Барри Хьюбертом. Тот занимался торговлей человеческими органами и почем зря поносил американские законы, ставившие слишком много препон этому благому делу. Вот в России, полагал Хьюберт, он бы развернулся по-настоящему.

Как вскоре выяснилось, российские законы оказались ещё отвратительнее американских. Но зато Келарь знал, как их обойти.