Владимир Король - Время тяжелых ботинок

– Мне сейчас не до чтения, – посетовал Кинжал.

– Так вот, в двух словах. Имея три процента населения мира, Россия располагает 40 процентами природных ресурсов Земли. Американские аналитики считают, что это соотношение представляет угрозу для России в ХХI веке, так как борьба за ресурсы будет обостряться. Я тут обкатывал одну программу и заложил просчёт прогноза по ценам на нефть. Интересная картина получилась. Во-первых, в ближайшие десять лет цена на это чёрное «масло» может колебаться от 20 до 200 долларов за бочку, что само по себе потрясающе. Во-вторых – опять эта Америка, снова – она! Сейчас Штаты потребляют 40 процентов добываемой в мире нефти. А вдруг – кризис? Причём какой-нибудь в духе нового времени? Америка и откажется покупать углеводородное зелье в таком количестве – спрос рухнет. Конечно, чтобы поддерживать приемлемый уровень цен, нефтедобывающие страны могут меньше высасывать её из-под земли, но это – тоже не до бесконечности, потому что есть вероятность вогнать всю мировую «нефтянку» в такую депрессию, из которой выбираться будет очень тяжело. Ты понял, Челкаш, – опять всё замыкается на Америке. А это опасно не только для всех остальных, но и для самих США.

– Что же будет? – тихо спросил Брут.

– Не знаю. Сейчас разобраться бы человечеству с агрессивностью доллара. Это – действительно серьёзно, – поверь мне, Челкаш.

Утро Шкипер встретил другим человеком.

В его изрытой воронками военной биографии такое бывало и раньше, но всего пару раз.

Впервые – при распределении после института военных переводчиков.

Он добровольно выбрал для изучения самый трудный, как считалось, венгерский язык, и был там лучшим студентом. Председатель комиссии, огромный генерал-майор по прозвищу Шкаафян, всё терзал молоденького лейтенанта, почему же маленькая, уютная и тёплая Венгрия имеет такой сложный и плохо поддающийся изучению язык?

Генерал с недоверием слушал объяснения выпускника об угро-финской группе, в которую входят и эстонский, и мордовский, и карельский, и удмуртский, о том, что там другая структура, отличная, например, от романо-германской группы языков.

Генерал не дослушал, спросил преподавателей, как они характеризуют данного выпускника, и те дружно ответили: «Блестяще!»

Генерал задумался. О чём он так тяжело размышлял, пока не рассекречено.

Группа войск, где по логике пяти лет обучения должен был служить лейтенант Волохов, называлась Южной и находилась в Венгерской Народной Республике.

Должность – старший инструктор полка по спецпропаганде, то есть по работе среди войск и населения противника. В данном случае дружественные тогда венгры противником названы условно, практически лейтенант должен был просто заниматься контактами с местным населением. На эту службу генерал Шкаафян и распределил лейтенанта Волохова. Но не в Венгрию, чей сложнейший язык превзошёл лейтенант.

«Поедешь в Польшу!» – хлопнул генерал тяжёлой ладонью по личному делу выпускника.

То, что поляки – народ гордый и по-венгерски говорить отказываются из чисто принципиальных соображений, предпочитая свой родной западнославянский, именуемый польским, генерал Шкаафян, очевидно, не знал.

А бедный лейтенант, выйдя в коридор, всё повторял: «За что? За что? За что?»

Его тогда дёрнули за рукав: «Кончай истерику! А то вообще комиссуют!»

А более опытный друг пояснил: «Ты думаешь, им нужно, чтобы мы служили? Они хотят, чтобы мы мучились!»

Не было у Роберта Волохова мечты служить именно в Венгрии. Мечтать можно о Рио-де-Жанейро, об Австралии или Швейцарии. Но если опытного змеелова отправляют работать на кроликоферму, это ли не убийство профессионала!

Что было делать?

Ответил «Есть!» и поехал.

Но характер свой показать пришлось.

Месяца через три лейтенант Волохов говорил по-польски так, что на воскресных рынках Люблина, где он прохаживался в гражданской одежде, ни один ясновельможный пан не мог заподозрить в нём русского офицера, шатающегося здесь с чисто служебными задачами.

Но это был уже другой человек.

Последнее перерождение произошло на чеченской войне.

Группа спецназа ГРУ в свободном поиске накрыла хорошо замаскированную огневую точку сепаратистов. Троих взяли живьём, один был чернокожий. При них обнаружили диковинную крупнокалиберную снайперскую винтовку. В темноте с маркировкой разбираться не стали, торопились доставить захваченное к своим.