Скотт Стоун - Песня волка

Дэйн выскользнул с черного хода и соскользнул вниз и под хижину, спрятавшись между сваями, чувствуя мягкую землю под ботинками и понимая, что, видимо, в сезон дождей эта местность уходит под воду. Прежде чем стемнело, Дэйн внимательно рассмотрел положение домов по обе стороны главной улицы и сейчас принялся легко и спокойно забирать вправо, двигаясь полукругом, чтобы оставлять между собой и подразделением вьетнамцев хижины деревушки. Он ощущал присутствие кхмеров: они были везде вокруг, молчаливые. Они ждали, что он примет верное решение и выведет их из беды. Держались эти крестьяне отменно, все были молодцами.

Упав на живот, Дэйн принялся отползать ближайший к дому, в котором расположились вьетнамцы, дом. Ночь пока была черна, но луна, которая вот-вот должна была взойти, непременно осветит все поле деятельности. бледным, но полезным сиянием. Сейчас нужно было ждать, ибо движение означало бестолковый риск. Дэйн слегка отполз под сваи хижины и, заняв положение полной боевой готовности, принялся выжидать. Он слышал, как кхмеры, стараясь придать сцене вид нормальной деревенской жизни, снуют туда-сюда по деревне. То тут, то там загорались свечи, но в большинстве своем крестьяне старались как можно больше отоспаться перед ночным походом. Когда все уйдут, кто-то останется лежать, так и не проснувшись, и придется оставить их, мертвых, в чужой деревне.

Луна появилась внезапно — огромная, выпуклая, — осветив все намного лучше, чем ожидал Дэйн. Он осмотрел тучи: придется пользоваться периодами временных затемнений.

Уайя-юнутци вышел на охоту.

Он вывернул из-за угла и увидел, что на ступеньках ближайшего дома сидит всего один часовой. Ближе к входу. На последней ступеньке. Даже в неверном свете луны было заметно, что часовой молод и обуреваем скукой: автомат он беспечно сунул торчать между коленей. Даже, кажется, дремал. Этот не из закаленной гвардии ветеранов.

По луне пронеслось облако, и вот огромный шар вынырнул вновь. К этому времени Дэйн сидел под хижиной, в которой расположились вьетнамцы, и смотрел наверх, прямо на ноги часового. Он не двигался, раздумывал, казалось, над создавшейся ситуацией. А на самом деле просто ожидал следующего облака и, когда оно наполовину скрыло луну, начал действовать.

Бесшумно вынув нож из ножен, Дэйн легонько поскреб кончиком деревянную ступеньку. Увидел очертания часового, вырисовывающиеся на залитом лунным светом небе. Нет, пока что далеко. Дэйн отодвинулся чуть дальше в тень и снова поскреб ножом деревяшку. На сей раз часовой подобрался, перегнулся через перила и заглянул под ступеньки. В то же самое мгновение Дэйн воткнул ему в горло нож и одновременно втянул тело под хижину. Он услышал, как автомат мягко шлепнулся на сырую землю с другой стороны лестницы: вряд ли кто-нибудь в доме мог услышать этот звук. Дэйн взглянул вниз, на руку, зажимающую часовому рот, но тот был мертв.

Дэйн почуял, что сзади кто-то появился и развернулся. Это был Хан, который всего лишь коротко кивнул и указал наверх. Дэйн кивнул и сделал движение, словно обвязывает кисти рук веревкой. Хан согласно кивнул и пропал в темноте, где к нему тотчас же присоединились еще две молчаливые фигуры. Когда все трое принялись подниматься вверх по лестнице, Дэйн развернулся и быстро помчался к дому, в котором оставил Сару. Сейчас времени почти не оставалось.

Исключительно яркая луна отбрасывала бледный свет и длинные тени. Несмотря на теплую ночь, Сара тряслась, обхватив себя руками, и смотрела на луну, Словно та хранила ответы На все ее вопросы. Дэйн чертыхнулся и побежал собирать кхмеров, направляя их через открытые поля.

Capa понимала, что будет помнить эту ночь всю оставшуюся жизнь: быстрое накапливание кхмеров на главной улице Деревушки, пересчет мертвых, отошедших в последние несколько часов — вокруг толпы, словно овчарки у стада, — наемники, торопящие, рявкающие на людей на нескольких наречиях и языках, сопровождая речь одинаковыми нетерпеливыми жестами. Кхмеры не жаловались. Они были слишком больны, усталы и избиты жизнью, чтобы сопротивляться, да, к тому же, прекрасно знали, что наемники Пытаются спасти их жизни. Сару поразило то, что оставшиеся в живых так отчаянно рвались к границе с Таиландом: некоторых обуревала жажда свободы, они были готовы прозябать в Лагерях беженцев, но не под вьетнамской желтой пяткой, но большинство хотели просто-напросто спастись, и быть обыкновенными людьми, которые могут чуть лучше питаться, пить чуть лучшую воду, укрыться в доме, который чуть лучше того, что остался позади. Красные Кхмеры и так отняли у них почти все, а теперь еще и вьетнамцы…