Кирилл Казанцев - Блокада молчания

— Благодарю за покупку, — улыбнулась девчушка, списав с его «хлебной карточки» сумму, эквивалентную блоку «Давидова».

— Благодарю за продажу, — отозвался он.

В девушке была загадка: даст или не даст. Разумеется, даст, но, допустим, он обычный человек и хочет познакомиться с девушкой традиционным способом? Сколько времени займет обработка? Час, день? Она почувствовала в его взгляде что-то необычайное, смутилась, опустила глаза. А он обезоружил девушку голливудской улыбкой и зашагал к машине.

Дементьев встал на вершине холма недалеко от южного въезда в город, прижался к обочине, закурил. С горы открывался чудный вид на море и прижавшийся к нему Кабаркуль. Живописные горы уступами сползали к воде, их подножия заросли лесами. Городишко был не так уж мал: три километра вдоль берега, полтора в глубину, плюс отдельно разбросанные районы (вроде тех же Росинок). Полста тысяч постоянно прописанных душ, не считая приблудных и гостей. Причалы в центральной части, со вкусом оформленная набережная. Центральная улица Морская, наиболее красивая и презентабельная, тянулась вдоль моря впритирку к набережной. Здесь находились приличные дома, административные здания. Городской сквер, современный торговый центр, двери в который (как шутила Агата) открываются силой мысли. Параллельно Морской, ближе к горам Калашная — изобилующая зеленью и фруктовыми садами. За Калашной — улица Красных Партизан, изогнутая, нелогичная, кусками возникающая то здесь, то там, то прячется в горы, то вырывается на ровные участки. Можно часами плутать по ее зигзагам, представляя себя красным партизаном, уходящим от погони. В северной части — бедные кварталы района с незамысловатым названием «Харбин», прибежище неудачников и прочих отринутых обществом элементов. Старые, осыпающиеся дома, на ремонт которых у мэрии нет денег, ветхие дороги. Навеки замолкший щебеночный карьер, полуживая трикотажная фабрика. Бельмо в глазу города, а не район. Давно пора его выделить из состава Кабаркуля, чтобы не портил внешний вид и статистику. Дай ему волю, накрыл бы район саркофагом со всеми там проживающими, а еще лучше — спалить напалмом, а на освободившемся пространстве возвести что-нибудь радующее глаз…

А в целом городок ему нравился. Это был ЕГО городок. Красивые дома, уютный райский угол. Под ногами капитана спускалась под гору южная часть Кабаркуля — непосредственно курортная зона, отели, пансионаты. Поблескивали бассейны, вились аллейки по тропическим садам. Обширные пляжные зоны, с зонтами, шезлонгами, шашлычными и прочими необходимыми для отдыха вещами. Городские пляжи все лето забиты, а вот на участке между мысом Афалина и Черепашьим оврагом, красиво прорезающим склон, на пляже появлялись лишь избранные. Здесь была закрытая зона: роскошные «камерные» отели со строгой пропускной системой, теннисные корты, отличные рестораны, сауны, SPA-салоны — все, что нужно дорогим гостям и их спутницам для нормального отдыха и деловых встреч. Песок на пляжах чистили каждый день, собирали мусор, целая армия садовников надзирала за флорой, а охранники — за всеми подозрительными… Дементьев усмехнулся, вспомнив, как разъяренные сотрудники ЧОПа «Ратибор» несколько дней назад отлавливали в закрытой зоне проституток. Целая рота размалеванных и пикантных девчонок как-то хитроумно проникла на охраняемую территорию и дала прикурить тем, кто отвечает за безопасность гостей. Отлавливали гроздьями и поодиночке, выставляли со скандалом. Самых буйных доставляли в полицию, где менты ржали как подорванные, составляя протоколы. Путаны тут роятся, как мухи над кучей навоза. Такое ощущение, что в Кабаркуле ежегодно проводятся чемпионаты мира по легкому поведению…

Он отыскал глазами безымянный каменный островок в километре от причала, и настроение сразу испортилось. Не сказать, что он забыл о проблеме, такое не забудешь, но живописные пейзажи имеют свойство отвлекать. Чертыхнувшись, капитан вновь завел мотор и покатил под горку.

Через двадцать минут он в полной задумчивости сидел на рабочем месте и систематизировал факты, гипотезы и предчувствия. Случившееся два дня назад иначе как безумием не назвать. Со столь откровенным бандитизмом он не сталкивался много лет. Ладно бы если только бандитизм. Что-то другое не давало покоя Дементьеву. Нечто подобное — а на память он не жаловался — в этой стране уже имело место. И если это то, о чем он подумал, то все ужасно.

Он вышел из оцепенения, помотал головой. Нет, лучше не накручивать, списать на ложные предчувствия. Он потянулся к чайнику, заварил кофе. До начала рабочего дня оставалось пятнадцать минут — время на раздумья есть. Итак, случилось то, что случилось. Информация о злоупотреблениях местных властей становится достоянием склонного к алкоголизму опального журналиста. Кто сливал? Ладно, это другая тема. Материалы попадают в руки лояльных людей, и клевреты Вровеня прибирают Зенкевича, без шума, пыли, с намерением ликвидировать после того, как он озвучит имя своего информатора. Но дураков заносит, вместо того чтобы обтяпать это дельце где-нибудь в горах, его доставляют на яхту Павла Макаровича, которая, ко всему, стоит на виду у всего города. Хоть бы головой думали, вот до чего доводит ощущение полной вседозволенности. Взбешенный Вровень так и не признался, что случилось на яхте. Его трясло, пена вырывалась изо рта, серьезный нервный срыв у человека. Прокусанное ухо, раздавленные пальцы. Все выходные он провел в окружении эскулапов в своем домине, да и сегодня на работе вряд ли появится. С оперативников спрос мал, даже нападавших не разглядели. Вся компания теперь на выброс, дебилы малограмотные… Кабы не распятая Люсьен, зазноба «шерифа», гражданка Курень Людмила Георгиевна, то не было бы никакого представления о случившемся. А так хоть что-то. По описанию злоумышленники — двое сравнительно молодых людей, мужчина с женщиной, в масках, гибкие, физически развитые, хорошо знакомые с основами восточных единоборств. Она слышала их голоса, уверена, что при необходимости сможет узнать. Обстоятельства разыгравшейся драмы приходилось домысливать самому. Допрос был в разгаре, журналиста мордовали без церемоний. Вероятно, Павел Макарович лично принимал участие в допросе, чтобы первым выведать имя информатора. Разумеется, не выведал — не дали. Ворвались злоумышленники, положили всех, кто находился на яхте, включая полковника. Павел Макарович упрямо не желал говорить, что случилось после того, как он очнулся, до того, как пустился в бега. Лишь злобно сверкал глазами и рычал какие-то нелепицы, несвойственные человеку с ясным умом. Пытали, издевались? Вели задушевную беседу, о содержании которой он упорно не желает сознаваться? Этот короткий отрезок времени беспокоил Дементьева больше всего. Тихушничает полковник, стыд и срам одолел. Или что-то другое? Дементьев склонялся к мысли, что между полковником и бандитами что-то произошло, возможно, он подвергся шантажу. Дементьев понял, что не выдержало сердце у склонного к алкоголизму Зенкевича, журналист умер. Под шумок полковник Вровень пускается в бега, прыгает в воду, плывет вразмашку к городу… В этом нет ничего удивительного, жить захочешь, и не так поплывешь. Павел Макарович бывший спортсмен, в молодые годы, когда работал в Красноярском УВДТ, играючи переплывал Енисей. У злоумышленников было время уйти — не такая уж серьезная поломка в акваланге. Но решили остаться, измывались дальше. Присобачили пиратский флаг на мачту. И эта глупая надпись: «Это только начало…» Наглецы явно хотели привлечь внимание к своей разрушительной деятельности! Прятались на острове, отправили в беспамятство троих патрульных, спровоцировали пальбу, в итоге завладели лодкой и с помпой убыли. Итог — полиция Кабаркуля в одночасье лишилась девятерых сотрудников, которых придется лечить за казенный счет. Десятый — сержант Дьячков, которому в вечерней перестрелке прострелили руку — причем свои же коллеги. Потеряна лодка, потеряно шесть единиц легкого стрелкового оружия, три автомата. Одуреть! Просто Ватерлоо какое-то! Население не в курсе, но все слышали пальбу и видели погоню, по ходу которой злоумышленники красиво взорвали свое суденышко, а полиция опять подтерлась. Городок взбудоражен, наполнен слухами, люди шепчутся, детали происшествия обрастают «подробностями». Двое суток прочь, люди работают как проклятые, а воз и ныне там! Ладно, он не будет беситься и брызгать слюной, капитан Дементьев умеет управлять своими негативными эмоциями…